Джина пожала плечами.
— Не знаю. Она не стала объяснять. Обещала рассказать позже.
— Когда позже? У них ведь сегодня свадьба. Вернее, у них должна быть сегодня свадьба. Должна быть… — Миссис Экрейд бессильно опустилась на стоявший неподалеку стул.
— Не знаю, — отчеканив каждый слог, повторила Джина.
— Алекс, как это понимать? — строго спросил Роберт у побледневшего Алекса. — Ты что-то скрывал от моей дочери? Выкладывай сейчас же.
— Понятия не имею, что могло случиться. Я… я никогда не стал бы обманывать Дейзи. Вы ведь знаете, как сильно я люблю ее. Больше всего на свете я мечтал жениться на ней и… стать членом вашей семьи.
— В этом я как раз не сомневаюсь, — скептично заметил Роберт Экрейд; былые подозрения вспыхнули в нем с новой, еще большей силой.
Он окинул Алекса оценивающим взглядом, а затем резко развернулся и быстрыми шагами отправился в свой кабинет, дав понять, что разговор окончен. Во всяком случае, до выяснения обстоятельств и деталей происшествия.
Он слишком хорошо знал свою старшую дочь, чтобы усомниться в правильности ее решения. Уж кто-кто, а Дейзи не из тех легкомысленных и взбалмошных особ, которые срываются с места, стоит поманить их пальцем или посулить золотые горы. Дейзи унаследовала от отца, а тот в свою очередь от деда, феноменальную рассудительность и благоразумие. Вот почему союз старшей дочери со скандальным журналистом Алексом Стэнтоном поначалу поразил Роберта. Он просто не мог поверить, что его умница-красавица дочь не замечает корыстности, неблагородства и низости, сквозивших в каждом поступке Алекса. Если бы на месте Дейзи оказалась легкомысленная и во многом восторженно-наивная Джина, он бы и не подумал удивляться, но Дейзи… Дейзи…
Где же она сейчас? Что она узнала о своем женихе? Почему сразу не пришла к нему и не поделилась? Неужели это настолько грязная история, что она не осмелилась рассказать ее даже родному отцу? Улететь в Париж, в чужую, незнакомую страну, в одиночестве! Конечно, Дейзи в совершенстве владела французским языком, однако трудно предположить, в каком душевном состоянии она находилась в момент принятия столь рискованного решения, как бегство накануне собственной свадьбы.
Бедная, бедная моя девочка, подумал Роберт, открыв бар и налив себе виски. Он осушил стакан одним глотком, не разбавив крепкий алкогольный напиток. Сейчас ему хотелось каким угодно способом выяснить, где находится его дочь и все ли с ней в порядке. А вдруг она… Нет, об этом даже думать не хотелось. Дейзи уравновешенная девушка, и никакие неприятности и проблемы не доведут ее до мысли о том, чтобы сотворить что-нибудь с собой. К тому же период юношеской психической неустойчивости она благополучно миновала лет эдак десять назад.
Впрочем, с Дейзи никогда не было особых хлопот. Вот за Джину им с женой пришлось порядком поволноваться. Она вечно пропадала в каких-то сомнительных компаниях, частенько не ночевала дома, проводя ночи в клубах и на частных вечеринках в домах друзей.
Роберт подошел к письменному столу и, подняв трубку телефонного аппарата, без особой надежды на успех набрал номер мобильного Дейзи. Как он и предполагал, она отключила телефон. Оставалось одно — дожидаться, пока Дейзи сама даст о себе знать.
Боже, взмолился Роберт, пусть благоразумие не оставит мою девочку и она не станет мучить своих немолодых родителей неизвестностью!
— Мама, пожалуйста, успокойся. — Джина поменяла мокрое полотенце на лбу, лежавшей на диване в гостиной, миссис Экрейд.
— Я этого не перенесу! — воскликнула та, словно только что похоронила всех родственников.
Алекс присел на краешек дивана и, взяв ее за руку, пообещал:
— Миссис Экрейд, не беспокойтесь. Я отправлюсь вслед за Дейзи и привезу ее обратно так быстро, как только это будет возможно.
— О, мальчик мой. Дейзи так волновалась перед свадьбой! Может быть, она просто испугалась?
— Мама, перестань строить предположения. Все равно мы не узнаем этого наверняка до тех пор, пока сама Дейзи не объяснит, что заставило ее так поступить.
— Твоя сестра сошла с ума, — безапелляционно заявила миссис Экрейд, закрыв глаза. Впрочем, не прошло и минуты, как она снова их распахнула и жалостливо пропищала: — Алекс, пожалуйста, поспеши. Сейчас же отправляйся в аэропорт. Вылетай первым же рейсом. А твой билет?.. Вы ведь заказывали с Дейзи билеты заранее.
Алекс порылся в кармане и достал оттуда несколько клочков голубой бумаги.
— Вот все, что осталось от моего билета. Я нашел эти обрывки наверху, в ее спальне.
— Как? — удивилась Джина. — Дейзи была дома, перед тем как сбежать?
— Выходит, что так.
— Я ведь не выходила вчера весь день! Дейзи отправилась в салон красоты… Я еще злилась, что она не взяла меня с собой. Ее долго не было… Затем она позвонила и сказала… Ну, вы уже знаете.
— Правильно, дочка. Я тоже весь день возилась по хозяйству. Бегала с кухни в столовую и обратно. Я тысячу раз пересекала холл. Я просто не могла не заметить Дейзи, если бы она зашла в дом.
— Значит, она спустилась по каминной трубе, — пошутил Алекс, но по серьезным лицам женщин понял, что выбрал не самый подходящий момент для веселья.
Впрочем, ему и самому было не до смеха. Дейзи не просто сорвала свадьбу. Она нарушила его планы на будущее. На ослепительное, безбедное и славное будущее! Чего еще было ожидать от избалованной папенькиной дочки?! Она и понятия не имела, что значит зарабатывать на кусок хлеба всеми законными и незаконными средствами. Разве ему нравилось вести ту жизнь, которую он вел? Караулить сильных мира сего в темных переулках с единственной надеждой застукать их с поличным в сомнительных обстоятельствах или в обстоятельствах, которые можно истолковать двояко. А уж кредо журналиста Алекс усвоил отлично. Всегда говорить правду. Только правду. Но никогда не говорить всей правды.
Вот поэтому он и не стал особо откровенничать с будущей супругой по поводу своего небезупречного прошлого. Впрочем, Дейзи никогда и не спрашивала его напрямик, были ли у него раньше намерения жениться или что-нибудь в этом роде. Нет, Дейзи почему-то изначально была уверена, что она первая и последняя женщина в его жизни!
Разве он когда-нибудь ей это говорил?
Нет.
Кто же тогда виноват? Уж точно не он, не Алекс Стэнтон. Он перед ней чист. Хоть сейчас поклялся бы на Библии, что не лгал ей. Просто… не говорил всей правды.
Впрочем, Алекс Стэнтон настолько часто давал всевозможные клятвы, что, верь он в них искренне, уже давно остался бы не только без зубов, но и похоронил всех близких и дальних родственников. Даже соседского спаниеля. Так уж сложились обстоятельства, что однажды Алекс поклялся жизнью безобидного, добродушного пса Мартинса. Только эта клятва вселила доверие к нему в одну крайне недоверчивую дамочку, первосортную стерву, опрометчиво отдавшую ему письма от блиставшего в зените славы конгрессмена. Впрочем, вскоре он перестал им быть. Такова сила печатного слова! И денег, обещанных Алексу за разоблачительную статью.
