Сыщики одновременно моргнули. Вика подарила им бесстрастную улыбку Смоковника и покинула агентство “Орлец”, погребя в душе еще одно разочарование.
Она шла по быстро меркнущим улицам города Нетска и крушила каблуками вечерний лед, едва народившийся в лужах. Лед хрустел нежно, сахарным сухариком. Вика осталась совершенно одна в большом неуютном городе. Вот и некуда идти. Ребята из “Орлеца” только подтвердили общее место: человек человеку волк. Два круглолицых волка только что хотели обобрать хрупкую, растерянную женщину, попавшую в беду. Никакого адвоката у нее, конечно нет. А сейчас где-то там, у “Спортсервиса”… Вика вдруг поняла, что идет именно туда. Ноги сами несут! Нет, это глупо. Она промучалась в водочном павильоне четыре последних вечера, а результатов никаких, кроме пузыря “Ого-го!” Больше туда она не вернется! Или вернется, если…
Известно, что многим лучше думается на ходу. Вика, во всяком случае, когда сидела за столом или компьютером, теряла способность к интеллектуальному полету, глупела и годилась лишь для исполнения чужих заданий, зато, если шла вот так, как теперь, по длинной и ненужной улице, в ее голове вздымались целые тучи неожиданных мыслей. Поэтому сначала, квартала два, она себя жалела, а затем приступила к созиданию плана своей новой жизни, где не будет места слезам и надеждам на посторонних. Томатные брызги страданий и глухая неизвестность больше ее не устраивали. Она выяснит все про Пашку сама. Если в “Спортсервисе” все ее знают, так пусть перестанут узнавать!
Она шла по тротуару уже быстро и весело, и улица, бывшая за полчаса до того туманной и мрачной дорогой теней, обрела для нее вполне реальные очертания. Это всего-навсего проспект Романтиков, а телефоны-автоматы должны быть где-то за парикмахерской. Ну да, вон торчат на стене козырьки, белеют в сумерках, как шляпки поганок. Вика выбрала работающий автомат как можно дальше от тучной бабки, истошно вопившей в трубку: “А? Нина?.. Ну!.. Я? Каво?.. Капуста, ага!.. Генка?.. ых!” Эти крики неприятно напомнили Вике отрывистую речь ее супруга. Она достала из сумочки записную книжку и набрала номер Жанны. С Жанной она некогда работала в одной завалящей турфирме.
Все дело в том, что мама этой Жанны некогда облысела в результате нервного потрясения. Давно облысела, более двадцати лет назад. Она тогда отдыхала на Кавказе, и целый автобус с экскурсантами на ее глазах рухнул в пропасть. Жаннина мама тоже должна была сидеть в этом автобусе, но прямо на этой экскурсии, туда едучи, у нее вдруг воспламенился роман с другим отдыхающим, из Караганды, да такой неотложный, что они от экскурсии отстали и свернули в ближайшие заросли каких-то кустов, усаженных длинными изогнутыми колючками. Колючки-то и спасли влюбленных, которые еще выбрались выбирались из кустов, когда автобус отошел. Пришлось его догонять. Шофер был горячий горец, гнал быстро, отставшей пары не замечал, хотя она бежала во все лопатки. Когда автобус упал в пропасть, влюбленные оказались единственными свидетелями трагедии. Началось следствие. Подъехали отец Жанны и жена карагандинца (потрясенная пара угодила в нервную клинику). В общем, от всего пережитого у мамы Викиной приятельницы выпали волосы — не то чтобы все до одного, но большинство. Осталась прическа вроде той, что теперь у Савостина — пушок трехмесячного бэби. С тех пор мама Жанны стала носить парики и за четверть века скопила их множество. Поскольку Вика решила изменить внешность и проникнуть в “Спортсервис” под чужой личиной, десяток париков ей бы не помешал.
Однако раздобыть этот десяток оказалось непросто. Владелица коллекции была дамой скупой и подозрительной. Вика выдумала легенду о празднике в Анюткиной школе, где родители в костюмах сказочных персонажей должны будут загадывать деткам загадки. Вике якобы предстояло стать феей. Обладательница париков не могла поверить в такое дурацкое мероприятие и все твердила:
— Зачем вам парик? У вас чудные собственные волосы!
— Мама, ну что ты! — убеждала ее Жанна. — У феи не может быть коротенькой стрижки, надо что-то белокурое!
Мама упрямо поджимала губы и жадничала. Те два роскошно завитых парика, голубоватый и золотистый, которые облюбовала Вика, она одолжить отказалась — мол, ей самой они нужны для завтрашнего похода в поликлинику.
— Ты что, оба сразу наденешь? — удивилась Жанна.
— Конечно. С утра я иду за талоном и на электрофорез в рыжеватом, а после обеда к окулисту в другом, голубом. Он не закрывает глаза.
Вике в конце концов достался один-единственный паричок, самый плохонький и старый в обширной коллекции. Обзаводясь им, мама Жанны еще не вполне, наверное, отошла от кавказских впечатлений. Когда Анютка улеглась (то-то радовалась бы она при виде столь экзотического предмета!), Вика достала этот ком изрядно свалявшихся капроновых, тускло-черных кудрей и водрузила на свою голову. Парик очень сильно напоминал несвежую горскую папаху и очень мало — волосы. Вика долго трепала и чесала его, чуть не плача, и утешилась тем, что в парике она делалась неузнаваемо уродливой. В третьем часу ночи явился Пашка. Неумелым воровским шагом, натыкаясь на шкафы, он впотьмах пробрался в спальню, но Вика не вскочила, как ужаленная, не стала зажигать лампу и спрашивать срывающимся голосом, где он был. Она тихо спала. Ведь что-то на ее безнадежном пути сдвинулось. Не важно, куда, но выход забрезжил.
На другой день после работы Вика снова помчалась в сторону “Спортсервиса”. В платном туалете рынка “Вертусин” она надела под свое черное пальто длиннейшую черную юбку, сняла с идеально стриженой головки белоснежную шапочку, простенькую и элегантную, как подснежник, и на ее место возложила папаху Жанниной мамы. Затем она подстелила газетку, присела на унитаз и открыла косметичку. Еще вчера чернявые космы парика навели Вику на мысль замаскироваться под кавказскую женщину. Причем не под красотку Бэлу, а под какую-нибудь Хануму. — Ведь в “Спортсервисе” в основном трудились здоровые мужики в соку, а они бы не смогли обделить вниманием хорошенькую брюнетку и, чего доброго, узнали бы Вику. Свой изысканный макияж она дополнила жгучими, в палец толщиной, бровями, сходящимися на переносице. Затем она пририсовала родинку на носу и поместила под глазами коричневые тени, сразу наддавшие ей лет десять, полных тревог. Наступил самый ответственный момент: маникюрными ножницами Вика настригла немного капроновых волосьев с парика, мазнула под носом клеем для накладных ресниц и наконец присыпала намазанное место волосяными обрезками. Оттопырив нижнюю губу, она сдула неприлипшие излишки — получились чудесные восточные усики. Осталось только заменить бежевую помаду двумя узкими бордовыми полосками — и в Викино зеркало заглядывала уже не она, а совершенно посторонняя мегера. Вика, конечно, не от природы была такой искусницей. Накануне в букинистическом магазине она купила затертую брошюру “В помощь сельской самодеятельности”. В брошюре была масса практических советов, а главное внимание уделялось тому, как в драмкружке из лиц неподходящего возраста и пола сделать персонажей классических пьес. Покидая сортирную кабинку, Вика надела на нос еще и темные очки. Она боялась, что ее узнают по глазам — по прелестным светло-карим глазам, медовым, как она предпочитала говорить.
Итак, не надо больше прятаться в презренной “Элизе”! Вика смело направилась к парадному входу в “Спортсервис”. Правда, уже завечерело, и в темных очках стали видны только очень хорошо освещенные предметы. Вика боялась влезть в глубокую лужу, каких было много на подступах к фирме и которые нынче почему-то не замерзли, и проворонила оборванную водосточную трубу. Та прямо в лицо брызнула холодной водой. Вика машинально стала стирать капли и вдруг в ужасе одернула руку. Наверняка она смазала свои усы! Она вернулась за оббитый угол “Спортсервиса” и стала лихорадочно искать зеркальце — эх, надо было в карман его положить! В свете тусклого фонаря она наконец убедилась, что усы от выходки трубы не пострадали, даже легли как-то убедительнее. Вика снова выбралась из-за угла и тут увидела, что навстречу ей не спеша, поигрывая ключами, идет к парковке Олег Бозлов, ближайший Пашкин сотоварищ по спортсервисным делам. Вика дрогнула, но сделала над собой усилие и двинулась вперед. Базлов равнодушно глазел по сторонам и Вику не узнал. Все прошло бы гладко, если б, поравнявшись с Базловым и старательно переставляя ноги, Вика бы не оступилась. Она качнулась, отчаянно замахала в воздухе сумкой, сохранила равновесие, но отзывчивый Базлов бросился-таки ей на помощь. Он схватил ее за локоть своей мускулистой рукой. Вика попыталась вырвать локоть, но Базлов вообразил, что это она продолжает падать, и вцепился для верности еще и в талию. Его круглая физиономия вынырнула смутно и близко прямо перед Викиными очками. Все из-за них, проклятых, — не видно ни зги, а под ногами всякая дрянь валяется! Поневоле споткнешься. Гнать надо “Спортсервису” своего дворника!
