– Insieme per la vittoria![24]– Марио протянул племяннику свою ладонь.
– Insieme, – ответил Эцио, крепко пожимая дядину руку.
Марио повернулся, готовый бежать к своим солдатам.
– Capitano, береги себя.
Старший Аудиторе хмуро кивнул:
– Постараюсь. А ты… бери мою лучшую лошадь и лети к внешним стенам.
Выхватив меч, Марио испустил громкий боевой клич, созывая своих солдат, и кинулся на врага.
Эцио проводил его взглядом и поспешил в конюшню. Там вчерашний конюх уже держал под уздцы оседланную лошадь. В крупной гнедой кобыле Эцио узнал вчерашнюю беглянку.
– Синьор Марио распорядился ее оседлать, – сказал старик. – Пусть я уже не гожусь для сражения, но никто меня не упрекнет в полной никчемности. Ma attenzione[25], это не лошадь, а настоящий огонь!
– Это я привел ее вчера обратно в стойло. Думаю, она меня еще не забыла.
– И то правда. Buona fortuna[26]. Мы все от тебя зависим.
Эцио ехал по городу, развороченному вражеской артиллерией. Возле полуобгоревшего дома портного валялся обезображенный труп хозяина. Кому и какой вред когда-либо причинил этот добродушный человек? Анджелина рыдала на пепелище своего дома. Кому и чем помешала она? Почему судьба ее не пощадила?
Война есть война. Жестокая и бессмысленная. Коварная и глупая. Эцио чувствовал, как в нем поднимается отвращение к тем, кто все это начал.
Свобода, милосердие и любовь. Единственные ценности, ради которых стоило сражаться и убивать. Основополагающие принципы Кредо Ассасина. Их братства.
Чем ближе к городским стенам, тем обширнее и ужаснее становились разрушения. Повсюду валялись мертвые тела. Живые не могли оправиться от потрясения. Вокруг догорали постройки, которые никто не думал тушить.
– Дети! Где мои дети? – вопрошала обезумевшая молодая женщина.
– Бери самое необходимое, и уносим отсюда ноги, – говорил жене какой-то мужчина.
– Нога! Мне пробило ногу! – вопил кто-то.
– Как нам выбраться отсюда? – спрашивали друг друга кучка испуганных горожан, бродящих среди развалин.
– Мамочка! Мамочка, ты где? – звенел тонкий детский голосок.
Эцио пришлось скрепить сердце. Он не мог спасать каждого по отдельности – для этого у него не было времени. Но если надлежащим образом организовать оборону, потерь станет меньше.
– Aiuto! Aiuto![27]– кричала какая-то девочка-подросток, которую волокли солдаты Борджиа.
Эцио ехал дальше. Он убьет их. Всех, если сможет. Кто же этот бессердечный Чезаре Борджиа? Неужели своей жестокостью он превосходит отца? До сих пор Аудиторе казалось, что нет опаснее и беспощаднее тамплиера, чем Родриго.
– Воды! Воды! Ради всего святого, дайте воды! – надсадно кричал какой-то раненый. – Внутри все горит!
– Где же ты? О боже, нет… Марчелло, где же ты? – всхлипывала еще одна женщина.
Эцио ехал дальше, а в ушах звенели нескончаемые крики о помощи вперемешку с вопросом: «Come usciamo di qui?»[28]
– Бежать! Бежать! – кричали десятки голосов, заглушая грохот вражеских пушек.
Эцио хотелось зажать уши. Крики, рыдания, отчаянные мольбы о помощи, бесполезные вопросы о том, как быть дальше. И все это – на фоне непрекращающихся залпов. Силы Борджиа рвались в город.
«Господи, сделай так, чтобы мы успели выстрелить из тяжелых орудий раньше, чем эта орда окажется здесь», – думал Эцио. Он слышал выстрелы кулеврин и фальконетов, но только новые пушки дяди Марио были способны разнести громоздкие осадные башни, которые солдаты Борджиа упрямо волокли к городским стенам.
Ассасин направил лошадь к насыпи и въехал на парапет. Там он спешился и побежал к новой пушке, из которой вчера стрелял по деревянным мишеням. Сегодня оружейник был трезв как стеклышко и командовал артиллеристами, указывая, как надо развернуть пушку, чтобы ударить по осадной башне. Ее верхушка была почти вровень с зубчаткой парапета.
– Мерзавцы, – пробормотал он.
Но кто мог предвидеть этот удар по Монтериджони? Макиавелли был прав: солдаты Чезаре Борджиа дело свое знали и атака была проведена по всем правилам военного искусства. Эцио нехотя признался себе в этом.
– Огонь! – скомандовал старший сержант.
Пушка выстрелила, однако ее мощное ядро пошло выше цели и лишь слегка задело уголок крыши осадной башни.
– Надо было целиться в осадные башни, идиоты! – заорал сержант.
– Господин сержант, нам не хватает пороха и ядер!
– Ах вот оно что! Ну так бегите в лавку да прикупите себе немного пороху! Глаза разуйте! Они уже штурмуют ворота!
В это время выстрелила другая пушка. Ядро попало в гущу вражеских солдат, оставив месиво из крови и костей. Зрелище было ужасающим, однако Эцио испытал несвойственное ему злорадство.
– Заряжай! – крикнул сержант. – Стрелять по моей команде.
– Не торопитесь, – возразил Эцио. – Пусть подкатят свою башню поближе. И целиться надо не в крышу, а в дно. Об уцелевших не волнуйтесь. Их добьют наши арбалетчики.
– Слушаюсь! – почти хором рявкнули артиллеристы.
– А ты быстро учишься тактике, – сказал оружейник, подойдя к Эцио.
– Чутье.
– Хорошее чутье стоит сотни дурней на поле сражения, – усмехнулся оружейник. – Но на утренние стрельбы ты не явился. Оправдания не принимаются.
– Можно подумать, что ты поутру стрелял, – парировал Эцио.
– Пошли, – примирительно сказал оружейник. – Нужно задействовать пушку, прикрывающую левый фланг. Там командира убило. Не повезло бедняге. Стрельнули в него из арбалета, и прямо в лоб. Помер раньше, чем до земли долетел. Покомандуй тамошними солдатами. Марио с меня шкуру спустит, если у новых пушек стволы перегреются или треснут.
– Хорошо.
– Только смотри внимательно, куда стреляешь. Там солдаты твоей подружки бьются с людьми Борджиа. Нельзя, чтобы кого-то из наших задело.
– Какой подружки?
– Не прикидывайся, Эцио, – подмигнул оружейник. – Здешний городок невелик.
Эцио направился ко второй пушке. Артиллерист водил по ней мокрой тряпкой, охлаждая ствол. Второй, засыпав туда порох, теперь заталкивал тяжелое ядро. Третий подготовил фитиль, запалив с двух концов на случай, если один вдруг погаснет.
