Теперь надо связаться с комитетом по усыновлению. Они составляют список тех, кто ищет своих детей или родителей, так что, если Джесси Пилкингтон захочет меня найти, ей подскажут, как это сделать.
И я уверена, что она захочет. Страшно не терпится на нее посмотреть.
* * *
Люди двигались медленно, как будто под водой. Воздух густой и горячий, на каждом вздохе чувствуешь, что он уже побывал в чьих-то легких. Ритм музыки гулко отзывался в груди, фонарь замерцал, делая все нереальным. Я закрыла глаза, но резкий свет проникал даже сквозь веки.
До закрытия еще сорок пять минут.
Дело было в Уигане в ночном клубе «Кристалл». Именно в таких случаях жалеешь, что не осталась дома.
На день рождения Джилли Бэнкс пришел почти весь наш класс, а может, и в самом деле весь. С начала года я с ней двух слов не сказала, но тоже получила приглашение — видимо, она не слишком тщательно выбирала гостей. На золотистой открытке было написано «с другом», но я пришла одна, потому что с Полом поссорилась.
— Может, стоит попробовать что-нибудь новенькое? — предложил он в последний раз, когда мы встречались. После секса волосы у него взъерошенные и он кажется неотразимым красавцем, словно мальчик из поп-группы. Но в тот день его вид меня только раздражал.
— Новенькое? Типа сходим куда-нибудь? Или поговорим? Вот это будет ново!
Настроение у меня всю неделю было поганое: и бабуся застукала нас с Полом, и скоро контрольная по истории — в общем, тошно. К тому же он умудрился найти, наверно, единственную в мире валентинку, на которой не было ни одного слова с корнем «люб».
— Да ладно, блин, что ты сразу звереешь. Пойдем как-нибудь в кино, если тебе так надо. Я думал, мы попробуем новые позы. Я тут кое-что почитал… — Он вытащил из-под кровати журнал и принялся его листать. — Вот. Есть, например, такая: ты садишься сверху, только лицом к моим ногам.
— Прелестно! Отличное зрелище!
— Ну, чего ты. Там написано, что так ты сможешь «Контролировать Свои Ощущения». Или что-то в этом духе. Точно не помню. Ладно, фиг с ним… — Он швырнул журнал в угол и принялся сосредоточенно разглядывать свой криво подстриженный ноготь. — Просто, может быть…
— Что?
— Ничего.
— Ты опять про оргазм? — Я надела трусы: глупо как-то скандалить без трусов. — Дался он тебе. Что ты делаешь из этого проблему? Из-за тебя я начинаю думать, что со мной что-то не так.
И тут он сказал то, от чего я обалдела:
— Вот и сходила бы к врачу, проверилась, может, у тебя что-то… не в порядке.
— НУ КАК? — прокричала Джилли. — РАЗВЛЕКАЕШЬСЯ? — Она, царица бала, в камуфляжных штанах и топике, из-под которого выглядывала лямочка бюстгальтера, остановилась возле меня по пути к барной стойке. Она из пофигистов. И уж она-то каждый раз кончает, не сомневаюсь.
— ДА. ПРОСТО СУПЕР. ВСЕ КЛЕВО! — Я подняла свой стакан и улыбнулась. В голове прозвучал голос Пола: «Сходила бы к врачу, проверилась». Сволочь!
— Ну ты сволочь! — заорала на него я и принялась торопливо одеваться. — Ушам своим не верю! Что ты хочешь сказать? Что я урод какой-то?
Он лежал, грыз ноготь и глядел, как я путаюсь в собственных джинсах. Я зацепилась пальцем за отворот и, вместо того чтобы поправить штанину, изо всей силы дергалась. Мне хотелось что-нибудь разорвать.
— Осторожнее, штаны раздерешь.
— Блин! — Нитки неожиданно лопнули, и я, чуть не упав на кровать, наконец просунула ногу.
— Я просто хотел сказать, что все не так, как… сама понимаешь… Как это описывают. — Видно было, что ему неловко, но он решил во что бы то ни стало высказаться. Он протянул мне руку, как бы предлагая поддержку. — Неужели ты сама об этом не думала?
— А почему ты не думал?! — Я подошла к нему вплотную. Щеки у меня пылали. — Почему ты не думаешь, что дело в тебе? Что это ты так потрясающе все делаешь, что ничего не выходит? — Я кивнула на его опавший член, прикорнувший у бедра. — Что это с твоим обалденным агрегатом что-то не так?
Он покраснел и прикрылся одеялом.
— Нет, я так не думаю.
— Да ну?
— Да. И знаешь почему?
— Почему? — Я уже поняла, что он скажет.
— Потому. Потому что Джанет Пайпер ни на что не жаловалась.
Я оделась и пошла домой. Мимо печальной соседской овчарки, мимо разломанной скамейки, вдоль обочины со следами покрышек, мимо покосившейся автобусной остановки — домой, к себе в комнату, где я полчаса проплакала.
Да, Пол никогда и не говорил, что он девственник. Но и не отрицал этого. Надо было добиться вразумительного ответа, только ведь ответ оказался бы не таким, как хочется, — и что тогда? «Стоп! Все отменяется. Надевай трусы. Я сплю только с девственниками!» Не лучший вариант. К тому же с этим все равно ничего нельзя поделать. Прошлое не вернешь. Дело сделано, и все. Ну что я за дура!
И дело не в том, что он уже с кем-то спал, а я нет, хотя и неприятно представлять, как он пихал свой член в кого-то до меня. Слава богу, я хоть не знаю эту Джанет Пайпер. Наверное, она из Стэндиша. Он, правда, сказал, что она страшнее атомной войны, прежде чем я успела хлопнуть дверью. Но это, наверное, чтоб меня утешить. Нет, дело не в этом. Меня расстроило то, что он сказал до этого.
Про меня. Что я какая-то неправильная. А вдруг так оно и есть?
— ГЛЯДИ-КА, ВОН ТАМ У БАРА. КАЖЕТСЯ, ОН ПОЛОЖИЛ НА ТЕБЯ ГЛАЗ! — объявила Джилли и подмигнула, протискиваясь мимо меня с двумя большими бокалами в руках.
Я попыталась разглядеть, про кого она говорила, но увидела только покачивающиеся тела. Вдобавок прямо передо мной танцевал какой-то толстяк и все загораживал. Я сделала шаг назад — там было свободное место — и тут же наступила кому-то на ногу.
— Простите. ПРОСТИТЕ.
Это был Дэниел Гейл. Он недавно пришел в наш класс, приехал откуда-то с юга и уже заработал репутацию нудного зубрилы. Он пригладил свои непослушные волосы и широко заулыбался. Господи, что такие, как он, делают в ночных клубах? Ему бы сидеть дома и лазить по порносайтам.
— ЕРУНДА. — Он придвинулся поближе. — ЭТО ПРОТЕЗ.
— ЧЕГО? — Я все еще высматривала, кто там стоит у бара.
— БИОНИЧЕСКИЙ СПЛАВ ОЦИНКОВАННОЙ СТАЛИ И ПЛАТИНЫ. ЭТО ПОСЛЕ СТРАШНОЙ КАТАСТРОФЫ. ЗАТО ТЕПЕРЬ, ДАЖЕ ЕСЛИ МНЕ НА НОГУ НАЕДЕТ МАШИНА, Я НИЧЕГО НЕ ПОЧУВСТВУЮ. ОН ЕЩЕ НАМАГНИЧЕННЫЙ. ЕСЛИ МЕНЯ БРОСИТЬ В МОРЕ, НОГИ УКАЖУТ НА СЕВЕР.
— ЧЕГО?
Ультрафиолетовый фонарь высветил его рубашку. Эффект получился жутковатый: казалось, голова покачивается отдельно от тела. Не знаю, что именно отразилось на моем лице, но вряд ли что-то хорошее. Его очки укоризненно сверкнули, он открыл рот, закрыл, потом грустно пояснил:
— ШУТКА, — и, сгорбившись, отошел.
