Книга Скользящие души, или Сказки Шварцвальда - Елена Граменицкая

Ирина удивлялась: откуда-то возникла уверенность, что она не будет плакать. Да, совершенно точно, она не будет плакать. Ей совсем не обидно, ей на самом деле легко. Легко от осознания правды, от исчезновения мучивших долгое время подозрений, сомнений, недомолвок. Наконец-то все закончилось. Жить с правдой, оказывается, намного легче, намного разумнее.

Она уже почти выходила из дома, собрав вещи, принадлежащие Денису. Его затасканную до дыр футболку, расческу, визитку. На всякий случай прихватила оставшийся со свадьбы, завалившийся за стопку постельного белья кружевной цветок, украшавший ее собственную прическу. И, пожалуй, единственный логичный предмет из названного списка — их совместную фотографию, сделанную во время медового месяца, проведенного в роскошном отеле на Мальдивах.

Тихо щелкнула дверь, и в коридоре послышался мягкий голос, заставивший вздрогнуть всем телом.

— Привет, малыш, ты уже дома?

Ирина сжалась, сдерживая волну холодного омерзения, накрывшую ее с головой.

— Почему не набрала мне? А то я с Джоном в зале языками сцепился, он пока про всех телочек не расскажет — не успокоится.

Ирина резко повернулась к Денису и заставила себя взглянуть на него. Боже!

Он смотрел на нее не мигая и улыбался. Казалось, он искренне радуется встрече.

На одно короткое мгновение в голову закралось сомнение: «Что если я ошибаюсь? Я его не видела, почему тогда решила, что у Маши был он?» Но стоило ей вспомнить потухшие глаза подруги и витающий в коридоре аромат туалетной воды «Гуччи Спорт», подаренной на день рождения, как сомнения развеялись.

Да «Гуччи» здесь и ни при чем! Просто дурочка не могла врать, ее пунцовые щеки, ее молчание выдали предателей с головой.

Денис подошел к Ире ближе, уткнулся носом в щеку.

— Девочка моя, я так устал от разговоров, что всю дорогу думал о тебе. Сколько бы Джон ни пел песен о своих девушках, ты для меня лучшая, — мужчина настойчиво, по-хозяйски дотронулся до груди женщины, сжал ее предательски затвердевший сосок. — Пойдем, малыш, у меня уже сил нет, — прошептали жаркие манящие губы.

Ирина не понимала, почему вместо отвращения, которое вызывал оставшийся на его волосах чужой запах, в ней стремительно, подобно лавине, растет желание. Чувство оскорбленного самолюбия сублимировалось в мечту самоутвердиться и возымело неожиданный эффект. Не говоря ни слова, ожесточенно срывая с Дениса одежду, она толкнула его к кровати.

И сейчас, получив неожиданную разрядку, стоя под упругими струями душа, она, словно Венера, рождалась заново, смывала с себя остатки предательской страсти, такой сладкой и желанной.

— Нет, дорогой, никому я тебя не отдам. Ты мой, только мой, — твердила она как заклинание. И в этот момент, прислушавшись к подсознательному инстинкту, промокнула носовым платком оставшуюся на бедре каплю семенной жидкости, после чего спрятала платок в косметичку.

Ирина прикрыла дверь чужой квартиры и на цыпочках прошла к лестнице, желая остаться незамеченной. Спустилась с четвертого этажа панельного дома-колодца, не поднимая головы, добежала до машины, и только захлопнув дверь, почувствовала небольшое облегчение. Словно салон «Опеля» был способен отгородить ее от таинственного мира, который она только что оставила, от сомнений и раскаяния в совершенной ошибке. Мимолетная иллюзия безопасности, но даже она сейчас была необходима.

Чувствуя себя на родной территории, Ирина трясущимися руками достала сигарету и, глубоко затянувшись, прерывисто выдохнула дым.

— Успокойся, дыши ровно! Ничего не произошло и, скорее всего, не произойдет. Стоп, нет, я должна верить этой блажен ной, больной на всю голову ворожее, иначе потраченная сумма, равная поездке на сейлы[10]в Милан, полетит ее же толстому коту под хвост. Все будет хорошо, я верю, верю! Тьфу ты, черт, как я могла ввязаться в подобное дерьмо?

Повернув ключ в замке зажигания, Ирина, не обращая внимания на взвизгнувшую за капотом дворничиху, покинула двор дома в Текстильщиках.

Быстрая езда по Москве как всегда привела ее в чувство, заставила сосредоточиться и подчинить разум простым движениям. Инстинкт самосохранения отключил ненужные эмоции и дал мозгу передышку, необходимую для совершения перезагрузки. Ирина давно открыла для себя панацею от душевных дрязг и смятений: экстремальная скорость. Не в первый раз она спасала ее от подступающей истерики.

Куда делась та ирония от первой встречи с колдуньей, от ее обиталища, вызывающего раздражение и насмешку, куда пропало чувство, что перед ней разыгрывают фарс или, проще говоря, надувают как последнего лоха? Сейчас все было по-другому. Мир прошлого канул в Лету за порогом сталинки.

Управляя машиной, доверив ее неоднократно проверенному чувству самоконтроля, Ирина восстанавливала картину произошедшего в последние часы.

По дороге к дому колдуньи, в Текстильщики, она старалась не сомневаться в правильности решения довести задуманное до конца. Она подгоняла себя и машину, не обращая внимания на спидометр и гневные сигналы подрезаемых по дороге водителей, она мечтала поскорее оказаться в вонючем кошачьем подъезде, будто опасаясь, что стоит ей затормозить — и сомнения возобладают.

Что дальше?

Она с остервенением жала и жала на звонок, потому что ей никто не открывал дверь, словно давая последний шанс одуматься.

Но нет!

Затянутая в синее, атласное, подчеркивающее фигуру платье хозяйка возникла на пороге.

Ирина Кушнир с невольной завистью констатировала: ее тезка в первую их встречу намеренно скрывала свою красоту. Женскую силу, первородную, дикую, опасную. Будучи опытным игроком, она почувствовала редкого соперника.

— Извините, Ирина Владимировна, у меня был настолько важный телефонный разговор, что я не захотела его прерывать. Проходите.

Сдерживаясь от нахлынувшей злости, стараясь не съязвить и не поставить зарвавшуюся шарлатанку на место, госпожа Кушнир переступила порог знакомой квартиры.

Что дальше…

Она сидела в полутемной комнате, освещенной дрожащими всполохами четырех толстых свечей, расположенных по углам. Ирина не заметила эту комнату при утреннем посещении. На этот раз ведьма провела ее прямиком сюда, в маленький закуток, где единственными источниками света служили высокие красные свечи и мерцающий стеклянный шар, внутри которого застыл скорпион, атакующий невидимую жертву. Зловещий аксессуар покоился на столе, покрытом кроваво-красной бархатной скатертью. Замысловатые узоры вышивки на ней, выполненные парчовой нитью, изображали странные рогатые символы, вплетенные в цветочный орнамент. Ира восхитилась изяществом и тонкостью работы. Несомненно, эта скатерть стоила немалых денег. Подобную красоту она видела лишь во Флоренции, в ремесленной лавке, облюбованной знатоками, приезжающими со всего мира. Сохранив со времен Боккаччо и Джотто свое изящное мастерство, флорентийки передавали его из поколения в поколение.