Этот мятеж оказался менее опасным, чем представлялся на первый взгляд, прежде всего потому, что Бэкингему, отчасти из-за плохой погоды, так и не удалось вступить в бой с королевской армией. Вследствие этой неудачи и неспособности Тюдора высадиться в Англии со всеми своими силами (опять-таки во многом благодаря плохой погоде) восставшие не смогли нанести концентрированный удар по противнику, а более мелкие мятежи были подавлены по отдельности силами королевских наместников. Таким образом, все восстание в целом провалилось благодаря нескольким случайностям, которыми решительно воспользовался Ричард.
Однако у этих событий был и другой результат: ясно обнаружилась опасно узкая основа власти нового короля. Многие из тех, кто принял участие в восстании, в прошлом, при Эдуарде IV, были рьяными сторонниками Йоркской династии. Именно поэтому Ричард, придя к власти, оставил их на прежних должностях. То, что они не поддержали Ричарда, могло быть вызвано их неприятием того способа, которым он захватил престол. Возможно, они верили, что он убил своих племянников. Многие из этих недовольных людей были с юга. Бежав к Тюдору в Бретань, они сильно подкрепили его притязания на английский престол. Вместе с тем они оставили важные вакансии во властных структурах на юге Англии. Чтобы заменить их, Ричард был вынужден опереться на людей из северных областей, служивших оплотом его власти. Назначение таких людей на руководящие посты в южных графствах было очень непопулярной мерой среди остававшегося там джентри, которое, естественно, возмущалось засильем чужаков. С этого момента основа власти Ричарда становилась все более шаткой, и остальное время его правления большей частью было потрачено на подготовку к подавлению новых мятежей[69].
После этих усилий король с большой торжественностью отпраздновал Рождество. В день Епифании (6 января) он демонстративно носил свою корону. Возможно, Ричард считал необходимым показать, что теперь он, наконец, прочно утвердился на английском престоле. По всей видимости, ему пришлось продать некоторые из королевских сокровищ, чтобы оплатить празднества[70].
Между тем Тюдор все еще был в Бретани на положении изгнанника. Однако утром на Рождество, в кафедральном соборе Ренна, он дал клятву перед своими сторонниками, что женится на Елизавете, старшей дочери Эдуарда IV, как только станет королем. Таким образом, он не оставил никаких сомнений относительно своих намерений. Его сторонники преклонили колени и принесли ему клятву верности и оммаж, как если бы он уже был королем[71].
Даже после подавления восстания 1483 года в королевстве не было полного спокойствия, и международное положение оставалось тяжелым. Слухи о готовящемся вторжении с континента никогда не прекращались. Перед Рождеством Ричард послал указы о военном наборе почти во все английские графства и распорядился постоянно держать флот в Ла-Манше. Под командованием сэра Томаса Вентворта флот должен был охранять акваторию южного побережья и сражаться с бретонскими кораблями, которые охотились на английские суда и создавали проблемы для купцов[72]. Позднее пришлось снарядить дополнительные морские силы для охраны других участков побережья. Генрих Тюдор все еще находился в Бретани, и можно было ожидать, что он совершит новую высадку в Англии, как только для этого появятся благоприятные условия.
Стараясь унять смуту в некоторых областях, король деятельно рассылал предписания и инструкции разным представителям власти. Шерифу Стаффордшира было приказано взять клятву верности с каждого, живущего в его юрисдикции, и строго запретить ношение каких-либо ливрей или опознавательных символов, кроме королевских. Чемберлен Северного Уэльса также получил приказ привести к присяге местных жителей, а мэру Глостера предписывалось следить за соблюдением запрета на ношение ливрей. Ричард III, должно быть, чувствовал, что ситуация в Кенте все еще остается тревожной, поскольку он также написал мэру и городскому совету Кентербери, повелевая следить за тем, чтобы люди не носили на ливреях никаких нашивок и отличительных знаков, за исключением королевских. Он разослал отдельные комиссии в разные области Кента, чтобы они привели к присяге на верность королю всех мужчин в возрасте от 16 до 60 лет. Это могло быть попыткой взять присягу с наибольшего количества подданных. В декабре Ричард также издал прокламацию в Кенте против известных мятежников, вменяя своим подданным в обязанность всеми силами способствовать их аресту[73].
В конце января 1484 года собрался первый — и единственный — Парламент Ричарда III. Предыдущим летом сбор Парламента был назначен на 25 июня, сразу после предполагаемой коронации Эдуарда V, но он был отменен в связи с переносом коронации на более поздний срок. В следующий раз сбор Парламента был назначен на 6 ноября, но мятеж герцога Бэкингема привел к тому, что заседания снова были отложены. Поскольку это случилось не раньше 2 ноября, большинство парламентских представителей уже должно было быть избрано и находиться в Лондоне. Вызовы в Парламент, заседания которого открылись в январе 1484 года, были разосланы 9 ноября. Он собрался 23 января 1483 года и, поработав примерно месяц, был распущен 20 февраля. Он издал определенное количество законов, но самым важным его действием стало издание акта, известного как «Titulus Regius» («Титул короля»).
В основу билля, представленного палате общин, была положена петиция, поданная Ричарду в июне 1483 года. Как уже объяснялось выше, она содержала просьбу к Ричарду занять престол на том основании, что брак Эдуарда IV с Елизаветой Вудвиль недействителен по причине ранее заключенного брачного договора, а значит, его дети — незаконнорожденные, и Ричард — его единственный законный наследник. Тем не менее далее в билле говорилось, что поскольку сословные представители, которые прежде подали петицию, формально не являлись делегатами Парламента, было сочтено за лучшее заново пересказать содержание петиции и удостоверить ее правдивость. В остальной части этого билля очень доходчиво утверждалось право короля на престол. В конце текста провозглашалось, что корона и все, что к ней относится, «будет оставаться за особой нашего означенного верховного государя короля в течение его жизни, а после его смерти перейдет к его наследникам, порожденным от его тела и… да будет установлено… что высокий и превосходный принц Эдуард, сын нашего означенного верховного государя короля, является ближайшим наследником нашего названного верховного государя короля» и наследует ему во всех его правах после его смерти[74]. Этот билль был должным образом утвержден общинами и лордами.
Кроме того, в ходе заседаний Парламента лорды и виднейшие придворные присягнули на верность принцу как наследнику Ричарда[75]. Эта церемония состоялась в феврале, во второй половине дня, когда в работе Парламента был перерыв, в «определенной комнате на нижнем этаже, рядом с коридором, который вел в покои королевы». Среди присутствовавших Кроулендский хронист называет только Джона Говарда, герцога Норфолка, но несомненно, что многие другие лорды и представители общин тоже участвовали в церемонии. Вместе с тем нет никаких свидетельств того, что при этом присутствовал юный Эдуард.
