Прислушиваюсь к ним. Через наружное ухо, через слуховой ход, барабанную перепонку и полость, до молоточка с наковальней, до стремечка, до овального окна и круглого окна, до лестницы преддверия и барабанной лестницы, до костной улитки, до тонких нитей слуховых нервов и далее в самый слуховой центр мозга.
Я иду по всем ступеням до самого входа, у которого стоит и наблюдает за посетителями швейцар. В одетой в перчатку руке у него старый эталон. Аршин, служащий мерилом всем другим локтям длины. Прошел мимо швейцара в огромную центральную прихожую, откуда во все стороны идут двери.
Зашел в зал для заседаний по опекунским делам. В судопроизводительскую и в судебный зал. В зал, где проходят сессии магистрата. В кабинет председателя суда. В кабинеты, где сидят губернатор и бургомистр. В зал комитета по арендаторским делам. В помещение административного суда. Далее в секции по надзору.
Я зашел в архивное помещение. Во множество следующих одна за другой подвальных комнат.
Там среди актов, расставленных по номерам дел, я нашел братцев-сестриц, — в самой глубине, на полу, прижавшихся друг к другу. Некоторые из них спали, уткнув голову в руки. А некоторые не торопясь листали описания дел, прецедентные приговоры и судебные заключения из различных юридических инстанций.
Я сказал:
— Пойдемте. Следуйте за мной. Мы сейчас уходим. Все. Вместе.
Апрель. Май. Июнь. Июль. Август. Сентябрь. Я — нотариус в суде. Я — судебный прокурор.
Октябрь. Я собрал братцев-сестриц в суде и говорю им:
— Между законом и судом, в понятие которого входит применение закона, существуют такие же отношения, как и между чертежом архитектора и построенным по нему домом.
Ноябрь. Я пишу памятные записки, тексты законов и заключений по истории права.
Декабрь. Валит снег. Мне кажется, что братцы-сестрицы не выказывают достаточного интереса к правовым отношениям и к науке юриспруденции. Когда я поднимаю при них юридические вопросы, случается, что они смотрят в окно и разглядывают снег.
Я сказал братцам-сестрицам:
— Нематериальное право приравнивается к патентному праву, которое в свою очередь приравнивается к авторскому праву на конструкции.
Они сидят и в окно глядят.
Январь. Мороз. Снег. Я спросил братцев-сестриц, есть ли у них интерес к катанию на лыжах.
— Может быть, вам более по душе отправиться на лыжную прогулку, чем сидеть здесь в суде и смотреть на меня?
Снегопад. Я сказал братцам-сестрицам:
— Учите закон 1899 года о защите авторства некоторых конструкций и моделей.
А они сидят и в окно на снег смотрят.
Снегопад. Я спрашиваю братцев-сестриц:
— Вам, может, хочется убежать на лыжах от ваших занятий?
Они отвечают:
— Мы иногда засыпаем, когда ты рассуждаешь о юриспруденции. Вообще-то, нам действительно больше на лыжах хочется побегать. Не можешь ли ты рассказать нам о своем лыжном обществе?
Я сказал братцам-сестрицам:
— Сначала — городской суд или уездный суд. Потом — апелляционный суд. И наконец — верховный суд.
Братцы-сестрицы:
— А что потом?
Я:
— Потом ничего.
Настоящий снегопад. Я сказал братцам-сестрицам:
— Не исчезайте с моих глаз. Если вы исчезнете, то я вас домой затащу.
Упорный снегопад. Я рассказываю братцам-сестрицам о радостях катания на лыжах. А также и об опасностях такого катания:
— Никогда не отправляйтесь в дальний путь без надлежащей подготовки и тренировки. Учтите, что лыжная пробежка займет порядочно времени. Никогда не отправляйтесь на нее одни. Не ходите на лыжах после наступления темноты.
Я сказал братцам-сестрицам:
— Юридическая памятная записка должна быть точной, полной по содержанию, а по форме — краткой и легкопонимаемой.
Братцы-сестрицы:
— Не можешь ли ты привести пример? Из настоящей жизни?
Упорный снегопад. Братцы-сестрицы:
— Нам очень хочется убежать отсюда на лыжах.
Братцы-сестрицы:
— Мы слышали, что есть также помилование? Я:
— Это больше из области фантазии.
Февраль. Я рассказал братцам-сестрицам:
— Суд первой инстанции в стране составляют окружные суды, а в городах — городские суды, которые раньше назывались муниципальными судами или магистральными судами, в которые входят бургомистр и советники, а также магистратский секретарь.
Я сказал братцам-сестрицам:
— Не дозволено включать в памятную записку преувеличенно драматические описания типа: в чаще леса, в доме, стоящем на отшибе, жила престарелая пара…
Братцы-сестрицы:
— Мы хотим совершить лыжную пробежку. Мы любим, когда идет обильный снег.
Я:
— Берегитесь. Не заблудитесь на лыжах. Берегитесь холода. Берегитесь, чтобы вам снег глаза не залепил.
Я рассказал братцам-сестрицам:
— Высшие судебные инстанции — это апелляционный суд Свеа, верховный суд провинции Гёта, а также апелляционный суд провинций Сконе и Блекинге. Высшие судебные инстанции состоят из президента и советников апелляционного суда.
Март. Братцы-сестрицы сказали:
— Не мог бы ты рассказать нам о престарелой паре, об этих бедных-несчастных стариках, которые жили до того одиноко, что прямо жалость берет, в том заброшенном доме в чаще того ужасного леса?
Я сказал братцам-сестрицам:
— Вы должны всегда соблюдать процессуальную процедуру и представлять фактическое изложение дела. И не отклоняться от этого.
Братцы-сестрицы:
— Не мог бы ты привести нам наглядный пример? Что именно нельзя делать?
Апрель. Я попросил братцев-сестриц подумать над такой фразой:
— X должен вернуть Y собственность, обложенную заемом в Z крон.
Май. Я сказал братцам-сестрицам:
— Недопустимо при изложении дела привлекать внимание суда впечатляющими параболами такого типа: в один прекрасный день через площадь в Фальстербу проходили два гуся…
Я дополнительно подчеркнул им:
— Нужно говорить только о вещах, относящихся к делу.
Июнь. Я рассказываю братцам-сестрицам:
— Верховный суд состоит из двадцати четырех советников юстиции, трое из которых являются членами законодательного совета.
