Мара открыла дверь, но не спешила впускать меня. По лицу негритянки было непонятно, знает ли она о происшедшем. В первый момент мне показалось, что Мара не ожидала меня увидеть живым. Но затем легкое удивление сменилось недовольством. Я понимал, что негритянка недолюбливает меня.
— Привет, Мара, — слегка отодвинув ее, я вошел.
— Миссис Калливуд нет дома.
— Ее уже никогда не будет.
— Миссис Калливуд мертва… Она утонула. На мгновение мне показалось, что Мара раздумывает, каким образом среагировать на это известие, и выбирает подходящее случаю выражение лица. Во всяком случае, слез в ее глазах я не заметил. Казалось, негритянка ожидала чего-то в таком роде.
— Вы поняли, Мара? Я сказал, что ваша хозяйка мертва, — Я прекрасно вас поняла, мистер Бакстер. Очень жаль. Я внимательно посмотрел на Мару, пытаясь прочесть ее мысли.
— А мне кажется, что вам совсем не жаль.
В ее больших черных глазах вспыхнула ярость.
— Знаете, — продолжал я, глядя на нее в упор, — вы мне сразу не понравились.
— Да мне на это тысячу раз плевать! Я же не лезу к вам в постель! Если хотите знать, я состою в религиозной организации, которая проповедует чистоту нравов и запрет сомни тельных любовных утех.
— Вы хотите, чтобы я поверил, что женщина с таким бюстом не любит порезвиться в постели? Не смешите меня!
— Мой бюст может тебя не волновать, белый расист, злобно ответила она. — Да будь ты последним мужчиной на земле, я никогда, слышишь, никогда не лягу с тобой. И вообще, я не собираюсь оставаться в этом проклятом доме!
— Меня это не волнует. Но прежде чем уйти, позови-ка сюда кухарку. Кажется, ее зовут Амали Драймонд?
Бросив на меня полный ненависти взгляд, Мара повернулась ко мне спиной и пошла в сторону кухни.
Глава 7
Амали Драймонд молча смотрела на меня. Я машинально отметил, что мы с этой дамой примерно одного роста, то есть метр девяносто. Ей было что-то около пятидесяти. Жесткие волосы, руки с большими кистями, груди и бедра соответствовали росту и были громадными. Я с сомнением взглянул на ее туфли, которые были бы в пору настоящей великанше, и затруднился определить размер ноги этой женщины.
— Я вам нужна? — наконец, с презрением спросила она, — Да, очень. Если не возражаете, я задам вам пару вопросов.
— Возражаю. Мало того, я с удовольствием вам не отвечу.
— Но вы, по крайней мере, знаете, что ваша хозяйка мертва?
— Знаю. Мара сказала мне об этом.
— Вот и прекрасно. Я твердо решил найти убийцу ваших хозяев. Разве это не кажется вам вполне достаточным, чтобы ответить на мои вопросы?
Взгляд ее сделался нерешительным.
— Хорошо, — наконец, согласилась она. — Что вы хотите знать?
— Миссис Калливуд сказала, что среди охранников его мужа был один бывший детектив?
— Да. Тони Кастелло. Американец итальянского происхождения.
— Он из Лос-Анджелеса?
— Думаю, да. Вам еще что-нибудь нужно?
— Может быть, вы слышали что-нибудь подозрительное в ночь, когда был убит Джордж Калливуд?
— Ничего. Есть еще вопросы?
— А вы знали, что ваш садовник Герман Грант женат?
— Нет. Этот тип меня никогда не интересовал. Прежде чем задать следующий вопрос, я поколебался.
— Скажите, было ли что-нибудь между этим Германом Грантом и миссис Калливуд? Я имею в виду отношения, выходящие за рамки отношений садовника и хозяйки.
— Говоря другими словами, вы хотите узнать, спал ли Грант с миссис Калливуд? Я утвердительно кивнул.
— У вас, мужчин, ничего другого в голове и быть не может, только любовные утехи.
Видя, что я не отвечаю, Амали продолжила:
— Миссис Калливуд была серьезной женщиной и не стала бы марать себя связью с подобным ничтожеством. Еще что-нибудь?
— Да. Скажите, пожалуйста, вы не знаете, почему могли убить Джорджа Калливуда?
— Нет. Что-нибудь еще?
— Нет, — протянул я разочарованно. — От вас, видно, ничего не добьешься.
— Это все, что я могу вам сказать. Теперь вы разрешите мне уйти?
— Да, Амали.
Когда кухарка была уже на пороге, я задал еще один вопрос:
— Вы не замечали ничего подозрительного за мужчинами, которые охраняли вашего хозяина?
— Нет, не замечала. А теперь, мистер Бакстер, я тоже хотела бы спросить кое-что.
— Валяйте, — подбодрил я ее.
— Обычно в этот день у меня выходной. Кроме того, у меня есть жених. Понимаю, вам покажется это странным, учитывая мою внешность… и года, но это так. Есть один мужчина, которому я нравлюсь. Что поделаешь. Причуды жизни! И так как мистер и миссис"
— Вы правы, — прервал я Амали. — Конечно, я здесь не хозяин, но вы в любом случае можете брать выходной.
Труп Джорджа увезли днем раньше, и мое положение становилось все более деликатным. Меня вызвал сюда старый приятель, когда я примчался, нашел его мертвым. Вскоре и его жена погибает, причем совсем недалеко от меня. Слуги разбежались, по крайней мере, мужская половина, и я остался один в огромном доме, который никогда не был и не будет моим.
Подсознательно я понимал, что события разворачиваются странным образом, а впереди меня ждут неприятные сюрпризы. У меня было предчувствие, что все еще только начинается, хотя, на посторонний взгляд, история подходила к концу, причем не слишком удачному для частного детектива.
Спать я пошел в комнату для гостей, которую Мара показала мне перед уходом. Я предполагал, что она отправилась к мужу, которого я так и не смог понять. Впрочем, его друзья тоже оставались для меня загадкой. Я, разумеется, не мог поклясться, что это они убили Джорджа и бросили Грацию на съедение крокодилу, и все же…
Чтобы побыстрее уснуть, я взялся за старый детектив, который лежал на ночном столике, и через полчаса уже выключил свет,
* * *
Я спал тревожным сном: кошмары преследовали меня. В этом, конечно, не было ничего удивительного. Явь была большим кошмаром, чем сон. Вдруг сквозь пелену дремоты до меня донеслось чье-то тяжелое дыхание. Последние ночи я спал с пистолетом под подушкой, он лежал там и в эту ночь. В то мгновение, когда я переходил от сна к бодрствованию, пистолет был уже у меня в руке. Я замер под одеялом и понял: в комнате кто-то есть.
Я слышал шуршание одежды, как будто таинственный гость раздевается. В первый момент я почему-то подумал о Маре. Может быть, не найдя мужа, она решила скоротать ночь в моей постели? Такое со мной случалось: сначала женщина считала меня смертельным врагом, а потом мы становились… как бы это поточней выразиться… обыкновенными людьми, забывая глупые обиды.
