Он вошел и на очень хорошем немецком произнес:
– Доброе утро, любезный. Мистер Холмс дома?
Я на том же языке ответил:
– У него посетитель. Желаете обождать в гостиной? – Я указал на дверь гостиной, словно Саттон не знал, где она, и спросил: – Как о вас доложить?
Мне было любопытно, каким именем он назовется. Я кивком указал на козетку рядом с камином, в котором еще горело несколько угольков, храбро сражавшихся с утренним холодом.
– Скажите, что пришел граф фон Мутигхайт, – ответил он без тени улыбки. – Я бы выпил бренди, если можно.
Я заставил себя удержаться от шуток и ответил совсем как Тьерс:
– Конечно, сэр.
Я вышел и, перед тем как отправиться за бренди, заглянул в кабинет, чтобы сообщить Холмсу:
– К вам граф фон Мутигхайт, сэр. Он попросил бренди.
– Тогда обязательно налейте ему, – забеспокоился Холмс, будто какой-нибудь мелкий чиновник, а не человек, близкий к британским правящим кругам.
– Сию минуту, – ответил я и хотел уже выйти, но Холмс задержал меня:
– Скажите графу, что я увижусь с ним через двадцать минут. – Он глянул на мистера Керема: – Нам ведь хватит двадцати минут, не так ли?
– Безусловно, – нехотя проговорил мистер Керем. – Я признателен вам за то, что вообще меня выслушали.
– О, не стоит благодарности, – скромно возразил Холмс. – Вы же знаете, я состою на государственной службе. Принимать жалобы – моя обязанность.
Не слушая этих льстивых излияний, я отправился за выпивкой для Саттона. Заглянув в кухню, я плеснул чуточку самого лучшего бренди в низкий бокал, поставил его на поднос и отнес в гостиную.
– Мистер Холмс просил передать, что освободится через двадцать минут, – известил я по-английски.
– Прекрасно, – с сильным немецким акцентом ответил Саттон, беря бокал с бренди.
Я заметил, что его плащ переброшен через спинку высокого стула, стоявшего в углу. Он, должно быть, очень замерз, однако, судя по всему, чувствовал себя непринужденно. Если бы за нами кто-то следил, у соглядатая не зародилось бы ни малейших подозрений.
– Можете идти.
Я слегка поклонился и вышел, думая, что, случись все это год назад, я нашел бы его поведение оскорбительным и непременно потребовал бы извинений. Однако нынче я высоко оценивал его игру и не сердился на Саттона: мне было ясно, что роли, которые он исполняет, отличаются от его театральных ролей только тем, что здесь он обходится без режиссера и сценария.
Я вернулся в кабинет и опять увидел, что Холмс изо всех сил прикидывается, будто очень хочет услужить, но мало чем может помочь. Я вошел, снова взял свой портфель, достал блокнот и начал писать.
– Я мало что могу, мистер Керем, – говорил Холмс. – Разумеется, когда мы завершим расследование, я велю поделиться полученными сведениями с турецкими властями, но до тех пор, боюсь, я ничем не сумею быть вам полезен. – Он развел руками в знак своей беспомощности.
Я с трудом сдержал смех.
– Будьте здоровы, мой мальчик, – сказал Холмс, словно я чихнул.
– Благодарю вас, сэр, – пробормотал я, чувствуя, что допустил оплошность. Саттон был бы весьма разочарован.
– К сожалению, меня ждет граф, – продолжал Холмс. – Простите за причиненные неудобства, однако у меня давно была назначена встреча с ним.
– Нет-нет. Не извиняйтесь. Я все понимаю, – сказал мистер Керем. – Я благодарен вам за то, что уделили мне время. – Он ненадолго умолк. – Как вы считаете, моего брата еще можно найти?
– Пока рано об этом судить, мистер Керем, – качая головой, ответил Холмс. – Однако надо попытаться сделать все возможное.
– Аллах велик, – проговорил мистер Керем.
– Сделайте пометку, Гатри: изучить факты, изложенные мистером Керемом, и как можно быстрее. Если они верны и в Англию действительно ввозят рабов, правительство ее величества этого не потерпит.
Он говорил это явно в расчете на собеседника, тем не менее я старательно сделал пометку, в то же время внимательно наблюдая за Халилем Керемом.
– Что ж, на большее я не мог и надеяться, – уныло пробормотал мистер Керем. – Полагаю, мне следует довольствоваться вашими заверениями.
– Постараюсь сделать все от меня зависящее, – сказал Холмс, и по его тону я понял, что он говорит искренне.
– Спасибо вам за это, – ответил мистер Керем, надевая ботинки, – и за вашу доброту. Надо же было так натереть себе ноги. – Он нервно засмеялся и, застегнув ботинки, встал. – И за завтрак спасибо. Я не думал, что так голоден.
– Накормить голодного – богоугодное дело, – с притворным благочестием заметил Холмс, но мистер Керем этого не заметил, так как совершенно серьезно ответил:
– Так учит и наша, и ваша вера.
Майкрофт Холмс встал.
– Если вы хотите получать новости о расследовании, которое будет вести Адмиралтейство, вам лучше обращаться непосредственно туда. Я только дам ход делу, – сообщил он.
– Благодарю вас. Я понял. А теперь отпускаю вас к вашему немецкому посетителю.
– Вы очень любезны, – в учтивой и вместе с тем загадочной манере ответил Холмс и незаметно подал мне знак.
Я встал, чтобы проводить турка к выходу.
– Вы можете остановить кэб на углу, – посоветовал я, отворяя парадную дверь.
Мистер Керем вытянул шею, пытаясь заглянуть в гостиную, и в этот миг я понял, как мудро поступил Саттон, продолжая играть роль немца. Держись он по-свойски, мистер Керем вполне мог бы усомниться в истории, которую ему поведали несколько минут назад. Наконец турок отказался от попыток получше рассмотреть Саттона.
– На углу, вы сказали?
– Да. Вы избавите себя от лишнего беспокойства, если не станете много ходить, с вашим-то волдырем, – ответил я, ощутив тревогу, потому что вспомнил курьера, раненного на заднем крыльце.
– Ваша правда, – признал Халиль Керем и надел шляпу.
В первых лучах восходящего солнца его фигура отбрасывала длинную тень.
Закрыв за ним дверь, я почувствовал безотчетное облегчение.
Из кабинета вышел Майкрофт Холмс. На его властном лице ясно читалось раздражение. От робкого государственного служащего не осталось и следа. Он прислонился к дверному косяку и спросил:
– Как полагаете, к чему все это?
– Вы имеете в виду желание турка привлечь к своей проблеме внимание правительства? – сказал я, понимая, что патрону нужен вовсе не такой ответ.
– Не глупите, мой мальчик. Все не так просто, как кажется. Этот человек подбирался именно ко мне. Не к правительству. Не к Адмиралтейству. Ко мне. Он что-то задумал. – Холмс уставился на карту в рамке, украшавшую стену напротив двери. – Запутанное дело.
