— К мамаше, наверное, прятаться.
— Сейчас я посмотрю. Фрейляйн, воды…
Она в испуге бросилась в сени.
— Ты куда лезешь, куда лезешь, — тетка Анна больно схватила за руку, — в платье вырядилась. Я тебе сказала: салоп надень, чтоб до пят. Они же бешеные. Баб нету, только и ищут, какую бы дуру изловить. А ты высунулась.
— Фрейляйн…
— Нет тут никого! Никого!
— Фрейляйн, нам бы воды. Ничего не понимают, Людвиг. Ну и страна! Хоть на каком языке спрашивай, ответа не дождешься.
— Я понимаю, сейчас принесу, — она вдруг шагнула вперед. Прятаться, бояться надоело. Как чувствовала — плохого не будет.
— Куда? Куда? Вот оглашенная, — кричала тетка, схватила, стукнула по плечу.
— Пустите меня, Анна Михайловна. Я не боюсь.
— Обрюхатят, поздно бояться будет, — она вышла на крыльцо.
— Идемте, я наберу воды.
— Вы говорите по-немецки? — Штефан присвистнул. — Да мы сами наберем, только покажите, где.
— Идемте.
Она подвела его к колодцу.
— Почти пересох, — сказала, глядя в землю. — Если что за ночь набирается, потом мелеет быстро, испаряется все.
Взялась за колесо. Он подошел сзади, она напряглась, почти сжалась. Но он только осторожно отстранил ее.
— Я сам, фрейляйн, позвольте.
Зачерпнув воды, вытащил ведро, перелил в другое ведро, пустое, стоявшее рядом.
— Спасибо, фрейляйн.
Она растерянно пожала плечами, переступила с ноги на ногу, не зная, что делать: убежать — не убежать. Потом подняла глаза. Он стоял перед ней — высокий, статный; воротник рубашки под кителем расстегнут. Мускулистая загорелая шея, плечи широкие, сильные; лицо черное от загара и гари, на нем светлые большие глаза смотрят внимательно, серьезно, совсем не зло; белокурые волосы растрепаны, присыпаны пылью и пеплом.
— Спасибо, фрейляйн.
— Наташка, Наташка, ты чего кричишь? — Прохорова трясла ее за плечо. — Приснилось, что ли, что?
Она вскинула голову.
— Что? Что случилось? Пора уже?
— Да ты так кричала, прямо навзрыд, — Прохорова села рядом. — Его вспомнила, что ли?
— Да нет, так простудилась малость, — Наталье больше о своих чувствах говорить не хотелось. — Теперь вот температура крутит, то поднимется, то вроде снова ничего.
— Так ты у Раи, санинструкторши нашей, какое-нибудь лекарство возьми, — тараторила Прохорова.
— Знаю я Раины лекарства, — Наталья поморщилась. — Тут одно лекарство: спирту хлебнул, и все прошло. Но это не по мне. Ладно, как-нибудь сама справлюсь. Сколько времени-то? Может, идти нужно? — она полезла за часами.
— Девчата, завтрак! — наверху послышался голос Харламыча. — Как там у вас, зайти можно?
— Заходи, заходи, — крикнула Наталья. — Встали мы уже.
— Вот и ладненько, — Харламыч спустился в землянку, в руках у него был повидавший виды медный чайник и котелок, закрытый крышкой.
— Чайку, девчата, — он все расставил на столе, — вот горяченькой картошечки с мясом. Ешьте, ешьте, золотые мои. Погодка сегодня славная, солнышко встает, подморозило. А вчера как крутило. Кстати, Наташка, — он вдруг усмехнулся, — а сегодня с утречка пораньше за тобой еще один фрукт из штаба Шумилова пожаловал, — сообщил он. — Позицию ему, видите ли, проверить надо, какие-то схемки чертит. Такой занозистый мужичок.
— Кто такой? — Наталья положила несколько кусочков мяса на хлеб, отпила чая из кружки.
— Коробов, кажись, фамилия, — Харламыч, нахмурился, вспоминая. — Ну, да, Коробов. Так они с капитаном нашим поцапались уже. Все время у него под ногами вертится.
— Коробов?! — Наталья чуть не поперхнулась. — Вот принесла нелегкая!
— Кто это? — Прохорова наложила себе целую миску картошки и уминала за обе щеки с аппетитом.
— Да хлыщ один штабной, — Наталья скривилась так, словно проглотила кислый лимон, причем целый. — То его на передовую арканом не затащишь, а то примчался — позицию ему покажите. Думает, пока затишье, так быстро обернется.
— За тобой небось прискакал донжуан-то, — Харламыч заговорщицки подмигнул Прохоровой. — Неймется ему все. Его вся дивизия знает, байки рассказывают.
— Да, прямо не вздохнешь от его ухаживаний, — Наталья допила чай. — Наконец-то для него поручение нашли. Если выполнит хоть что-то, то это просто невиданное событие будет.
Взяв шинель, решительно встала из-за дощатого столика.
— Ну, ты долго жевать будешь? — строго посмотрела на Прохорову. — Кто же так наедается перед тем, как на противника охотиться? Я хоть не снайпер и вообще к боевым делам мало отношения имею, но мне и то понятно. От такой порции только на боковую завалиться, а не немца выслеживать. Заснешь. Да и вообще женщине так много есть нельзя.
— Ну, где эта Прохорова? — наверху послышался недовольный голос капитана Иванцова. — Я думал, она давно в окопе, а ее еще ни сном ни духом. Да Федулова та давно уже бы на месте сидела, приглядывалась бы, приспосабливалась, как удобнее. А эта дрыхнет еще. Харламыч! Буди снайпершу. Ты у них там?
— Да они уж встали давно, идут, — Харламыч высунулся из землянки. — Я им картошечки. Ты не серчай, Степан Валерьянович… Идите, идите, — подтолкнул обеих девчонок.
— Картошечки! Картошечку еще заслужить надо…
— Это из-за меня, Степан Валерьянович, не серчай, — Наталья решила прикрыть Прохорову, чтобы та особенно не расстраивалась, — вчера долго болтали, я виновата.
Она вышла из землянки и пошла по глубокому ходу сообщения. Прохорова мелкими шажками семенила за ней.
— Где твоя ячейка? — Наталья повернулась к ней.
— Вон там, — Прохорова ткнула пальцем.
— Ну, так веди.
— Лейтенант Голицына, а вы почему вчера в штаб не явились? — откуда-то сверху свалился Коробов и встал перед Натальей, отряхиваясь.
— А у меня, капитан Коробов, приказ явиться сегодня к семнадцати, — Наталья оттолкнула его, проходя вслед за снайпером. — Я еще задание не выполнила.
— А что тянете?
— А твое какое дело, Коробов? Ты чего сюда прикатил? Ты иди, иди, Надя, не оглядывайся, — сказала она Прохоровой. — Обустраивайся. Я сейчас. Только вот с товарищем капитаном побеседую. Ты что, Коробов, не понимаешь? — она подошла, взяла его за портупею. — Ты мне осточертел. Я от тебя, а ты за мной.
— Да нужна ты мне!
Коробов повернулся на каблуках и тут же наткнулся на Иванцова.
— А вы, капитан, что кричите? — одернул тот его. — Сейчас снайперу работать надо, снайпер шума не любит, у него работа тихая. А вы воздух зря сотрясаете. Вы всю позицию сверили, все записали?
