«Мозговой центр», навязавший сценарий, основательно изучил историю и традиции той страны. В том числе, видимо, и труды русского ученого-военачальника Снесарева А.Е. В отличие от советских представителей, часть из которых действовала умышленно, а другая, несведущая, проявляя некомпетентность, щелкая каблуками, головотяпствуя.
Яркий пример тому — первые информационные сообщения о смене власти в Кабуле в конце декабря 1979 года, когда нового афганского лидера, находившегося к тому времени уже полтора года то ли в Чехословакии, то ли в Союзе, вначале назвали «Кармаль Бабрак». Лишь спустя несколько дней, спохватившись, исправили на Бабрак Кармаль…
Так оно и пошло дальше, наперекосяк.
Что же касается бравой некомпетентности и смутного представления о происходившем, то даже один из видных военачальников 40-й позже напишет: «Нам было все равно, кого поддерживать, хальк или парчам, лишь бы держалась кабульская власть». Как у батьки Махно — «бить красных, пока не побелеют, бить белых, пока не покраснеют!».
Другим ключевым моментом замысла Бжезинского являлось, очевидно, «ограничение контингента», о чем речь пойдет ниже. Изначально концепция заключалась в старательно навязываемой внешне благой и безобидной идее, что советские войска в незначительном количестве войдут и станут гарнизонами, лишь одним своим присутствием вроде бы способствуя стабилизации обстановки. Например, подобно Чехословакии.
По этому поводу Виктор Верстаков, высмеивая тогда сообщения советской печати, написал шуточную песню, где были слова:
…Ведь контингент наш очень мал,
навряд ли больше взвода,
границу перешел и стал,
любуется природой,
дает концерты в кишлаках,
а в паузах-антрактах
детишек носит на руках
и чинит местный трактор…
На деле стараниями нового лидера наши войска были вынуждены сразу же втягиваться в боевые действия, «обеспечив» то самое кровопролитие среди афганского населения, на что и делалась ставка в разжигании гражданской войны сопротивления.
Еще что касается «извне». За рубежом в СМИ была развернута массированная кампания, имевшая целью продемонстрировать наращивание военной мощи США, в том числе на Среднем Востоке. Постоянно муссировалась тема об их намерениях по созданию СЕНТКома, в орбиту которого предполагалось и включение Афганистана. Эта «деза» усиленно тиражировалась и доморощенными бжезинскими в прессе, радио и ТВ. Журналисты-бовины стращали общественность угрозой и от «непотопляемого авианосца США» — острова Диего-Гарсия в Индийском океане, и «першингов» в Европе и др. Массированная дезинформация шла по каналам разведорганов.
Свою лепту внес и Институт востоковедения АН СССР. Будучи летом 1989 года в гостях на даче у бывшего сотрудника этого института — Королева С.И., я, основываясь на собственных впечатлениях и опыте, рассказывал ему о нелогичности наших действий в Афганистане. Тогда Станислав Иванович мне прямо сказал: «Афганистан — это акция Израиля. У них были свои люди в Москве, в том числе и в нашем институте».
Позже, вспоминая его слова, мне пришлось встретить в переводе с иранского журнала «Дунье» ссылки на шифровку американского резидента в Тегеране. Он сообщал в Госдеп: «Израиль что-то замышляет в отношении СССР и Афганистана». Она оказалась среди прочих, захваченных в ноябре 1979 года и рассекреченных документов американского посольства в Иране.
С. Королев рассказывал, как у них в институте под руководством Примакова Е.М. проходили так называемые «ситанализы» (ситуационные анализы) по Афганистану. Для участия в них привлекались представители 1-го управления (ПГУ) КГБ, ГРУ, международного отдела ЦК КПСС. От спецуправления ГлавПУ СА и ВМФ обычно участвовал направленец по ДРА полковник Олег Чернета. С его слов, коллегиально там звучали здравые мысли. Однако резюме затем, видимо, кем-то правилось и «уточнялось», а в результате оказывалось таковым, что «если не мы в Афганистане, то американцы, если не наши ракеты на Памире, то американские». По сведениям Валерия Коновалова, непосредственно это осуществлял сотрудник международного отдела ЦК КПСС Генрих Поляков, который, однажды разоткровенничавшись, поведал ему о том. С его слов, Евгений Максимович лишь подписывал готовый доклад. С этими оценками и выводами на полторы странички Примаков якобы лично знакомил Генсека. Доступ к телу, очевидно, обеспечивал ему лично Андропов, который к тому времени уже давно его «опекал». Другими словами, Брежнев исподволь «воспитывался» в духе необходимости афганского похода. Об этом же сообщает и генерал А. Ляховский в своей книге «Трагедия и доблесть Афгана».
В книге О. Платонова «Терновый венец России» утверждается, что Е. Примаков является масоном и агентом влияния. Как и Юрий Андропов, он же — Урия Либерман по кличке «Ювелир». (Р. Перин, «Гильотина для бесов», ч. 2, гл. 1. Птенцы гнезда Андропова.)
В «Молодой гвардии» в № 12 за 1989 год С. Королев напишет об этих «ситанализах» более подробно. Он рассказывал, как через день после публикации ему дважды звонил вышеупомянутый «редактор» этих документов Генрих Поляков с вопросом: «На что вы намекаете?»
Участие в них принимал и коллега Примакова — Ю. Ганковский, считавшийся авторитетом по ДРА. Когда с 1989 года пошли «разборки», этот хитрокрученый «авторитет», забыв про «ситанализы», срочно начнет умничать в прессе «об уроках, которые надо усвоить».
Еще пару слов о С. Королеве. Более эрудированной и неординарной личности встречать не приходилось. Артем Боровик, познакомившись с ним на моих проводах к новому месту службы в конце августа 1989 года, заинтересовался им настолько, что они вдвоем проговорили до 4 утра, пока я не вызвал такси и не проводил изрядно уставшего Артема.
Когда на 1-м Съезде нардепов СССР группа «афганцев» потребовала разобраться, как и откуда «выросли ноги» у Афгана, и была создана комиссия Верховного Совета СССР под руководством А. Дзасохова, то самое деятельное участие в ней приняли Е. Примаков и Г. Арбатов. Ладно, Примаков Е.М. востоковед. (Кстати, Евгений Максимович эти события старается не афишировать.) А при чем тут директор Института США и Канады? Очевидно, как «свой человек в Москве» тоже забеспокоился, если верить О. Платонову.
Как-то зимой 1989 года мы с Николаем Пиковым, моим однокашником и сослуживцем по Афгану, все пытаясь докопаться до истины, по наивности забрели в «Известия» к А.Е. Бовину, будущему послу России в Израиле (!). «Терновый венец России» мы тогда еще не читали.
Н. Пиков — удивительный человек. Ради любой информации по Афганистану он готов был перерыть всю Москву.
В разговоре вдруг всплыла тема о готовящемся Е. Примаковым и Г. Арбатовым докладе для Верховного Совета. Бовин тут же снял трубку и позвонил Примакову: «Женя, ты, говорят, доклад по Афганистану готовишь?.. А я почему ничего не знаю?.. Завтра?.. Ну, давай!»
Доклад готовился скользкий. Н. Пиков по приглашению Дзасохова присутствовал при обсуждении его вариантов и кое-что с собою прихватил. Докладывал Г. Арбатов, начиная с искажения действительности вроде «с вводом советских войск началась война в Афганистане». Николай помчался в международный отдел ЦК КПСС, который, кстати, в работу комиссии посвящен не был. Кое-что подправили, однако народные депутаты ответа на свой вопрос так и не получили. Вместо этого появилась отписка: мол, это была ошибка; личную ответственность несут Брежнев, Андропов, Громыко, Устинов, Суслов; советские солдаты, офицеры и генералы честно и мужественно выполняли свой интернациональный долг, были верны присяге и т. д.
