Юрий по-хозяйски прошелся по веранде.
— Неплохой домик, богатый. — Он уже ощущал себя наследником родового имения. — Так это и есть наш незабвенный отец? — спросил он, разглядывая фотографии на стене. — Ничего, видный мужчина. Но мы с тобой вроде на него совсем не похожи.
Виктор равнодушно пожал плечами:
— Какое это теперь имеет значение?
Но Юрию все было интересно. Одна из карточек привлекла его внимание:
— А тут он с кем?
— Со второй женой, — пояснил Виктор. — Та еще стерва была, она его в гроб и загнала.
— Это как?
— Ее интересовали только деньги. Требовала от отца, чтобы он больше зарабатывал. Вот он и надорвался. А мог еще лет десять жить.
— А она сама-то где? — забеспокоился Юрий. — Ей же тоже половина причитается.
— Если бы она была жива, мы бы с тобой и гроша ломаного не получили, — сказал Виктор. — Но на наше общее счастье месяц назад она погибла — ехала на отцовском «мерседесе» и столкнулась с грузовиком…
Вошла соседка с чайником и чашками.
— Сейчас бутербродиков вам сделаю. Проголодались, поди, с дороги?
Виктор окликнул Юрия:
— Хватит дачу осматривать, все равно продавать придется. Садись, договариваться будем.
Юрий налил себе чаю и уставился на Виктора.
— Предлагаю наследство поделить, — сказал тот.
— Пополам? — спросил Юрий.
— Нет, не пополам. Тебе треть, мне остальное.
— Почему же мне только треть? — возмутился Юрий.
— Ты, конечно, можешь и через суд действовать. Но признает ли суд отцовство? Все уже умерли, свидетелей нет. Могут быть большие трудности. Предположим, ты своего добился. Но денег ты не получишь. Сначала надо дачу продать. Без меня не продашь, нужно мое согласие, а я буду тянуть, искать покупателя… Но я-то здесь, и мне не к спеху, а ты там — и деньги тебе позарез нужны.
— И как же быть?
— Я же говорю: ты получаешь треть, причем быстро.
Юрий задумался.
— Сорок процентов, — наконец сказал он.
— Столько у меня нет, — ответил Виктор. — Ты пойми: треть — это восемьдесят тысяч долларов. Тебе до конца жизни хватит.
— Ладно! — Юрий хлопнул ладонью по столу. — Согласен. И давай это событие отметим.
Он полез в мешок и достал бутылку без этикетки.
— Что это? — с сомнением спросил Виктор.
— Самогонка, наша, местная, чистая, как слеза.
Вошла соседка с бутербродами.
— Будь добра, принеси нам стаканы, — попросил Юрий. — И себе захвати.
Соседка взяла у него бутылку и улыбнулась:
— Сейчас подам вам по-человечески.
Виктор протянул Юрию лист бумаги и ручку:
— Пиши: я, такой-то, паспорт номер, отказываюсь от права на…
Соседка принесла уже открытую бутылку и стаканы на подносе. Юрий налил себе и брату по полному стакану:
— Ну, за знакомство!
Юрий осушил свой стакан до дна, Виктор выпил треть и с отвращением поставил стакан:
— Ну и гадость эта твоя самогонка.
Юрий тоже недоуменно посмотрел на бутылку:
— Что-то она не очень… Привкус какой-то…
У него вдруг перехватило горло. Он повернулся к двери. Там стояла соседка и наблюдала за ними.
— Она нас отравила, — с трудом выговорил Юрий и перевел взгляд на стену, где висела фотография их покойного отца со второй женой. Он указал на нее рукой и замычал. Виктор обернулся. Ему тоже стало плохо.
— Боже мой!
Мнимая соседка была копией его мачехи. Ее дочь! Он ведь раньше ее не видел. Она их отравила, чтобы получить все наследство. Виктор рухнул на пол вслед за братом.
«Соседка» набрала номер «Скорой помощи».
Через полчаса «соседка» со слезами на глазах рассказывала врачу и участковому:
— Приехали сын Василия Петровича и с ним какой-то человек. Я им чай подала и вышла, а когда вернулась, они оба мертвые лежат.
Врач понюхал бутылку:
— Метиловый спирт. Или по ошибке взяли, или кто-то продал им эту отраву.
Участковый покачал головой:
— Не везет тебе, Аня, столько горя на твою долю выпало. Теперь еще сына Василия Петровича хоронить надо.
— Я все сделаю, — вздохнула Аня. — Он же мне не чужой. Вы знаете, как мы с мамой любили Василия Петровича.
Завтра на кладбище
Двое мужчин, лица которых невозможно было разглядеть в темноте, отчаянно спорили. Им было не по себе среди кладбищенских памятников. Однако они решили, что это самое безопасное место для проведения окончательного расчета. Они собирались поделить деньги, вырученные после удачного дела. Большой прозрачный пакет с пачками денег лежал между ними. Но они никак не могли сговориться, сколько кому причитается.
Выяснение отношений, как водится, перешло в драку. И вдруг на кладбище появилась милиция. Спорщики бросились в разные стороны. Один из них успел прихватить пакет с деньгами.
Света вылезла из машины и, прощаясь, сказала:
— Чуть не забыла. Приглашаю тебя завтра на кладбище.
Провожавший ее молодой человек поперхнулся:
— Не рановато ли?
Света сделала вид, что не поняла шутки:
— Нет, не рано. Нам надо быть там в одиннадцать.
— Да я в том смысле, что нам вроде рано на кладбище идти. Мы еще и в загсе не побывали.
— Игорек, тут такое дело. Часть старого кладбища пришла в негодность, пострадала и могила моего дедушки. Несколько могил переносят в другое место. Эта процедура должна состояться завтра в присутствии наследников. А наследник — я. Но я боюсь одна идти на кладбище.
Игорь нежно ее поцеловал и прошептал:
— Я готов быть с тобой до гробовой доски. Просто не предполагал, что это произойдет так быстро.
— А ну тебя! — рассмеялась Света и убежала.
Через день она позвонила Игорю:
— Ты представляешь, какие-то негодяи раскопали дедушкину могилу и открыли гроб! — Света чуть не плакала.
— Новую могилу или старую?
— Новую, в которую вчера положили его гроб.
— Господи, кому же это могло понадобиться? Я знаю, что воры залезают в свежие могилы военных — воруют генеральские мундиры.
— Мой дедушка умер двадцать лет назад и не был генералом. Придется завтра опять ехать на кладбище.
— Я с тобой.
