И тут Лида все поняла…
На суде вдова погибшего, Элеонора Сергеевна, рыдая, заявила, что преступники ударили ее мужа по голове чем-то тяжелым и пустили машину без тормозов под откос. А заодно украли у него крупную сумму денег.
Обвиняемые утверждали, что Элеонора Сергеевна сама их наняла убить мужа. Но говорили они так неубедительно, что им не поверил даже их собственный адвокат.
Любезная соседка
Дорога была хуже некуда — разбитая многими поколениями дачников, упрямо пробивавшихся к себе на участки. Да еще и темень была непроглядная — ни одного фонаря. Конечно, надо было выехать засветло, но он задержался, а откладывать важное дело никак не хотелось.
Соседка по телефону объяснила, как проехать, и он поминутно сверялся с бумажкой, но уже два раза сворачивал не туда, и приходилось возвращаться. Увидев на обочине голосующего пешехода, он остановился: местный житель — поможет.
— Спасибо, — сказал пассажир и вытащил из кармана брезентовой куртки сигареты, — закуривай.
— Не курю, — ответил водитель. — Вам куда?
— Куда и тебе. На папину дачу. На дачу нашего с тобой незабвенного папы.
Водитель посмотрел на него с удивлением.
— Что смотришь?! — рявкнул на него пассажир. — Не узнаешь?
— Нет.
— И напрасно. Я такой же сын покойного Василия Петровича, как и ты.
— Это становится интересным, — пробормотал водитель.
— Ах, тебе интересно, — с угрозой в голосе произнес пассажир. — Ну так я тебе все объясню, братишка. Папа у нас с тобой один. Только матери разные. Ты в законном браке рожден со всеми вытекающими преимуществами и удовольствиями. А я — незаконнорожденный, как раньше говорили. Твоя жизнь наперед расписана была — школа, институт, аспирантура, денег полный карман, машина в подарок к свадьбе, так? А моя жизнь другая — из школы меня выперли после восьмого класса, и дальше я все своим горбом… — Он выплюнул сигарету за окно и закурил новую. — И я ведь не знал, кто у меня папаша! А он же свою ошибку, оказывается, давно понял. Написал моей матери, что готов признать сына, и денег послал. Так мать, дура старая, ему даже не ответила! Гордость не позволила. Ты видел таких гордых, а?
— Ну, история просто для дамского романа, — сказал водитель.
— А ты, братишка, не скалься. За тобой должок. Все то, что мне по праву принадлежит, тебе одному досталось. Ты тут на всем готовеньком жил, на мягких перинах спал, сладко ел и пил, а я на северах надрывался… И мне мать ничего не говорила! Ничего! Только из мамкиных бумаг все открылось.
— Так ты приехал получить должок? — спросил водитель.
— Точно так, братишка! — ухмыльнулся пассажир. — Я не я буду, если не получу положенное мне сполна. Это же надо как сошлось: только мамка моя окочурилась и я в ее бумаги нос сунул и про своего родного отца узнал, как он сам копыта откинул. Вот интересно: хоть вместе они и не жили, а умерли, считай, одновременно.
— Как же ты собираешься действовать?
— А вот как. — Пассажир вытащил из сумки пистолет и направил ствол на водителя. — Адвокат мне объяснил, что при наличии отцовского письма любой суд признает меня наследником первой очереди и половина наследства моя. А я все выяснил: после отца нашего незабвенного осталась дача с немалым участком, и по вашим бешеным ценам стоит она двести пятьдесят тысяч. Долларов, разумеется. Вот это и есть моя доля.
— Тебе же адвокат сказал, что твоя только половина, — напомнил водитель.
— Так ты свою половину давно получил, — ответил пассажир. — Тебе больше ничего не причитается. Дача моя. И выбор у тебя такой: или ты прямо сейчас пишешь отказную бумагу — дескать, отказываюсь от наследства в пользу брата. Или я тебя здесь кончу.
— А не боишься? — спокойно спросил водитель.
Как ни странно, он не выглядел ни удивленным, ни испуганным. Он даже с интересом наблюдал за своим новоприобретенным братом.
— Я сюда прилетел по чужому паспорту, — осклабился пассажир. — На самом деле я сейчас нахожусь на Колыме, и есть кореши, которые в случае чего это подтвердят. Да никто и не спросит. Я тебя, братишка, здесь, на пустынной дороге, кончу, а через пару месяцев приеду будто в первый раз: так и так, узнал обо всем и желаю получить наследство.
— Неплохо придумано, только ты упустил одну мелочь.
— Это какую же? — ухмыльнулся пассажир.
— Открой бардачок, — сказал водитель.
Там лежала пачка фотографий. Пассажир увидел на них себя.
— Это ты покупаешь билет, — пояснял водитель, — это ты в аэропорту, это ты в город прилетел, это ты такси ловишь…
Пассажир ошеломленно смотрел то на фотографии, то на водителя.
— А откуда у тебя все это? — осипшим голосом спросил он.
— Понимаешь, дорогой братишка, незабвенный папа действительно писал твоей матери. Как человек аккуратный, он оставил копии и кое-какие записки. Я их, естественно, уничтожил… Но сразу стал тебя искать. Выяснил, что ты успел два раза отсидеть…
— Ни за что посадили, — буркнул пассажир. — Менты поганые.
— И предположил, что ты весьма скоро явишься за наследством. Поэтому нанял частных детективов, которые следили за каждым твоим шагом и обо всем мне сообщали.
— Ну, ты даешь, — не без восхищения сказал пассажир. — Не зря тебя на папины деньги столько учили. — Он протянул водителю руку: — Будем знакомы. Юрий.
— Виктор.
Пассажир опять закурил:
— Так как же, Витюша, будем строить отношения? Или, может, ты меня собрался укокошить?
Виктор взглянул на часы:
— До папиной дачи, как я понимаю, минут пять езды. Может, там и поговорим?
— А ты что, никогда на даче не был?
Виктор покачал головой:
— После смерти моей матери отец вновь женился. На отвратительной, между нами говоря, бабе. Она меня не признавала. И я ни разу к ним не приезжал. По телефону с отцом разговаривали, в городе встречались, и все.
Доехали они быстро, но долго ждали, пока им откроют. Перед ними появилась молодая женщина, назвавшаяся соседкой.
— Это я вам звонил, — сказал Виктор.
— Заходите, — приветливо кивнула она. — Вы с товарищем?
— Это мой брат.
— Да? — удивилась соседка. — А мы все считали, что вы единственный сын у Василия Петровича.
— И я так думал. А тут вот братец обнаружился.
— Так у вас сегодня праздник!
Они вошли на ярко освещенную веранду.
— Располагайтесь, — предложила соседка, — а я вам чаю приготовлю, перекусить с дороги.
Виктор снял куртку и уселся поудобнее.
