Не удовлетворившись нападением на Бога, я набросилась на его родственников:
— Иисус, Мария и Иосиф, вы ублюдки!
Затем я переключилась на Аллаха и Будду — так, на всякий случай, — досталось даже Иуде.
— Почему? — молила я. — Почему ты забрал его, Господи, ты, жадный ублюдок? Почему ты не дал ему пожить? Я не удивилась, не получив ответа. Выбираясь из ванны, я поскользнулась и на какое-то мгновение мне показалось, что это возмездие, поэтому я послала куда подальше потолок, пробормотав: — Тебе придется постараться, придурок!
После этого я прошлась по дому, с осторожностью проверяя электрические приборы, перед тем как к ним притронуться.
* * *
В этот день я проводила последний урок. После моего возвращения дети были как шелковые. В дверях вместо хаоса меня встретили тишиной. Умники не умничали, когда я вошла в класс, болтуньи молчали, зубрилки не торопились поднимать руки и делиться знаниями. Я выглядела подавленной и слабой. Моя боль была видна как на ладони и производила эффект волны, свидетелями которой стали окружающие. Мои ученики не были исключением, и я им сочувствовала. Горе заполняло каждое помещение, куда я заходила, словно в нем опускался туман. Он рассеивался только после моего ухода. У меня был урок истории, и мы сосредоточились на Реформации. Я попросила Джеки Коннор зачитать абзац о лютеранской церкви и „улетела“. Я смотрела в окно на головы двух голубей, клевавших друг друга на школьной крыше, когда до меня донесся голос Рори Мак — Гуайра:
— Мисс? Мисс? Вы в порядке?
Я вышла из задумчивости и улыбнулась ему:
— Все хорошо, Рори. Почему ты спрашиваешь?
Он оглядел класс: дети сидели, опустив глаза. Он откашлялся
— Ну, мисс, Джеки закончила читать абзац пять минут назад.
Я почувствовала, как накатывают слезы, и подняла глаза к потолку, якобы к Богу.
„Черт возьми, утром я умоляла тебя помочь мне поплакать — и ничего. Теперь же перед двадцатью пятью подростками ты, долбанный…“
Я не закончила мысль. Вместо этого я постаралась взять себя в руки.
— Вопросы есть? — спросила я бодрым голосом. Класс продолжал безмолвствовать.
Хорошо. Отлично. Замечательно.
Я стала искать на столе книгу, но не увидела ее. Видимо, у меня был странный вид, потому что Джейн Гриффин с первой парты протянула мне свою.
— Здесь, мисс, мы на середине страницы.
Смутившись, я улыбнулась ей:
— Спасибо, Джейн.
Я смотрела в книгу, но читать было нелегко. Я продолжала говорить про себя, что звонок последует уже через десять минут, но тут мое сердце заколотилось, а ладони вспотели. Я подумала, что у меня, видимо, начался приступ паники.
„Возьми себя в руки“, — снова приказала я себе. Я попыталась сконцентрироваться, но в итоге не выдержала и попросила Дэвида Морриса зачитать следующий абзац. Пока он читал, я молилась, чтобы он не закончил до звонка. Когда наконец он прозвонил, класс выдохнул с облегчением, и дети помчались прочь из комнаты. Я сидела у стола с закрытыми глазами, держась руками за Голову, ища убежища в темноте. Я не заметила, что Деклан Морган остался за партой. Я услышала: „мисс“ и подняла голову.
— Деклан, извини, я не заметила, что ты еще здесь. Чем тебе помочь? — спросила я, стараясь не встречаться с ним взглядом.
Деклан смотрел мне прямо в глаза.
— Я просто хотел сказать, что соболезную по поводу вашего молодого человека. Это ужасно. Его доброта пронзила меня в самое сердце. Я была тронута, и мне страшно захотелось снова заплакать. — Спасибо, — выдавила я.
Он встал, собираясь уйти, но затем остановился.
— Мисс?
— Да, Деклан.
— Можно, я расскажу вам анекдот?
Я улыбнулась, хотя мне было не до этого.
Парень бросил сумку на пол и подошел ко мне.
— Медведь и кролик какают в лесу. Медведь поворачивается к кролику и говорит: „Эй, Кролик, дерьмо прилипает к твоему меху?“ Кролик ответил, что нет, и тогда медведь вытерся им. — Деклан улыбнулся, будто спрашивая: „Дошло?“
Мне следовало отчитать его, но я засмеялась, и увидев это, он тоже рассмеялся в ответ.
— Отличная шутка, сказала я.
— Знаю, — оскалился он, напомнив мне Джона, когда тот был подростком, и повернулся, чтобы уйти.
— Деклан! — сама того не желая, окликнула я.
Он остановился.
— Ты живешь на соседней улице, да? — спросила я.
— Да.
Хочешь, я подвезу тебя до дома?
Он улыбнулся:
— Только если вы позволите мне сесть за руль.
Я рассмеялась и сообщила ему, что ни за что на свете не позволю ему этого. Парень ждал, пока я соберусь, и на несколько мгновений все как будто наладилось. Деклан открыл мне дверь. — Спасибо, — с благодарностью сказала я, и мы оба знали, что эти слова были от души.
* * *
В тот вечер Клода привезла очередную порцию тушеного мяса от матери.
— Сколько еще она будет готовить для меня тушеное мясо? — спросила я.
— Недолго. Еще полгодика, — ответила Клода, улыбаясь.
Я поставила его в холодильник поверх лазаньи, которая была приготовлена для меня на прошлой неделе. Кло села за стол и продолжила:
— Она лишь хочет помочь, Эм.
Я кивнула, мне захотелось снова прийти в норму. Улыбаясь, я повернулась к ней:
— Один мой ученик сегодня рассказал анекдот — очень смешной.
Она удивленно посмотрела.
— Расскажи.
— Ну, — начала я и остановилась, поняв, что не помню его — Анекдот про медведя, который накакал на кролика. Правда, смешной, — запинаясь, сказала я.
— Медведь гадил на кролика? Веселый анекдот, — ‚уыбнулась она — Боже, Эм, нам и вправду нужно вытащить тебя куда-нибудь.
Мы рассмеялись и впервые после несчастного случая получили удовольствие от компании друг друга. Туман рассеивался, и я еще раз мысленно поблагодарила Деклана. Позже мы сидели в гостиной и пили кофе, и я спросила, как дела у Шона. Я почти не видела его после похорон. Он заходил несколько раз, но я притворялась, будто меня нет дома, прячась за занавесками и наблюдая, как он уходит. Я не могла смотреть ему в лицо, и теперь мне казалось, что и он не хочет меня видеть.
— Он в порядке, — сказала лгунья Кло.
— В чем дело? — спросила я.
— Ни в чем, — ответила она.
Я разозлилась:
— Жаль, что ты не хочешь говорить мне!
— Что ты хочешь этим сказать? — обидевшись, спросила Клода.
