Я промолчала, подумав: «Неужели знали?»
Он пояснил:
— Все равно как в старом «Шоу Дика ван Дайка»[25], если бы Роб убежал с Салли.
Я начала смеяться, но смех тут же застрял в горле. Мне совершенно не нравилось сравнение.
И потом, а если бы Роб убежал с Салли? Что в этом было бы такого ужасного? Конечно, она не была Мэри Тайлер Мур[26], но умела шутить, петь. Подумайте о том, много ли радости видел Роб в жизни. В «Шоу Алана Брейди» они все время смеялись, а вот дома его ждала суета и головные боли, няньки и маленький Ричи (Салли никогда не оставила бы его с маленьким Ричи).
Флейшман щелкнул пальцами.
— Ребекка!
Из «Шоу Дика ван Дайка» я вернулась в настоящее.
— Да?
— Ты собралась защищать Салли, не так ли?
Я подавилась чаем.
— Ладно, я тебя поняла. Мы не собирались быть такими, как они.
— Точно. Большинство людей тоже не собираются. Чудо в другом. Мы поняли, что это большая ошибка, до того, как задели чувства друг друга.
— Точно, — кивнула я.
Когда обед подходил к концу, Флейшман взглянул на часы и чуть не опрокинул стакан с водой — так энергично махнул рукой, подзывая официанта.
— Что случилось? — спросила я.
— Я должен вернуться.
Я нахмурилась:
— Куда?
— Домой. У меня свидание.
Вот она, дружеская близость. Я скрипнула зубами.
— Правда? С кем?
— Женщина с работы. Дори. Она выставляет картину в какой-то галерее, но я думаю, что это скорее кафетерий, чем галерея. Наверняка какая-нибудь мура, но я обещал пойти. — Он пожал плечами. — Дори вообще-то не в моем вкусе, она робкая и неуверенная в себе, но по какой-то причине прониклась ко мне доверием.
Я допила чай, давно уже остывший. Флейшман частенько встречался с женщинами по уикэндам. Я тоже ходила на свидания, но не так часто (если честно, гораздо реже). И однако всякий раз, когда он говорил, что куда-то с кем-то идет, я чувствовала, как в меня вонзается маленький нож.
И еще я слышала предупреждающий голос Уэнди.
Но игнорировала его. Как выразился Флейшман, ему и мне повезло: мы поняли, что это большая ошибка, до того, как задели чувства друг друга.
В мой первый рабочий день (как будто могло быть по-другому) шел дождь. Жуткий ливень, под которым невозможно не промокнуть. Я надела бесформенное всепогодное пальто поверх одного из костюмов Наташи Флейшман. От «Шанель», очень элегантного. Потом схватила самый большой зонт, какой только смогла найти, и по лужам зашлепала на Манхэттен. Когда идет дождь, в подземке отвратительно. Даже если в вагонах не жарко, слишком уж много мокрых тел в ограниченном пространстве — это давит на психику. И в толчее как-то не верилось, что меня ждут великие свершения, о которых несколькими днями раньше вещал Флейшман.
Спеша к зданию, в котором располагалось издательство, я прошла сквозь облако табачного дыма и услышала, как кто-то окликнул меня. Повернулась. Рита, мой новый босс, стояла под клетчатым зонтом, окутанная клубами табачного дыма.
Чтобы перекрыть шум дождя, говорить ей приходилось громко.
— Не слишком ли ты рано? — Теперь она могла позволить себе перейти на ты.
— Первый день, — призналась я, хотя и представить не могла босса, который бы жаловался, что подчиненные приходят на работу вовремя. — Я хотела произвести хорошее впечатление.
Рита закурила новую сигарету. Выглядела она озабоченной.
— Надо бы показать тебе, где у нас что…
— Я смогу найти свой кабинет, — заверила я, хотя и сомневалась в этом. В памяти остались только коридорные лабиринты.
Рита тормознула проходившую мимо женщину.
— Андреа! — Еще одна прячущаяся под зонтом фигура замерла, не добравшись до желанной двери. — Это Ребекка Эббот. Сегодня начинает у нас работать. Сможешь устроить ей экскурсию?
Андреа и я оглядели друг друга. Я увидела черные вьющиеся волосы, римский нос, рот с опущенными уголками. Андреа была высока ростом и, должна отметить, несколько устрашающего вида.
— Значит, ты — их последняя жертва? — В высоком голосе слышалась хрипотца. — Ладно, пойдем под крышу, пока дождь не смыл тебя.
— Я иду следом! — крикнула Рита нам в спины.
В вестибюле мы встряхнулись, как две промокшие насквозь собаки, и воды на мраморном полу заметно прибавилось.
— А где еще ты проходила собеседование? — спросила меня Андреа, когда мы вошли в лифт. — В «Эйвоне» побывала?
— Нет…
На ее лице отразилось удивление.
— Они кого-то искали. Но мне так и не перезвонили.
— Ты отправляла туда резюме?
Она рассмеялась, словно я сказала что-то забавное.
— Мои резюме есть в каждой компании этого чертова города. Я не рассчитываю выбраться отсюда с помощью телепатии, знаешь ли. А в «Уорнер» ты обращалась?
— Нет… ходила на собеседование в одно издательство деловой литературы. Они собирались выпускать юридические…
Андреа помотала головой:
— Господи! Тогда здесь тебе будет куда как лучше.
На душе у меня заскребли кошки. Разве это добрый знак, если первая встреченная сослуживица пытается найти другую работу?
— Я обратила внимание, что в «Рэндом-Хаус» ищут редактора. Туда ты резюме не отсылала?
— Нет.
Она кивнула:
— И правильно. Лучше не тратить попусту время. Я ходила к ним на собеседование. Прежде чем попасть сюда.
— И что?
— Они взяли кого-то еще. Козлы!
Мы помолчали.
— Давно ты здесь? — спросила я.
— Четыре года. — Прежде чем я смогла оценить ее слова, сообразить, много это или мало, Андреа сама ответила на невысказанный вопрос: — Знаю, знаю, знаю, что должна перебираться куда-то еще, но с вакансиями сейчас напряженка. — Она вздохнула. — Если все так пойдет и дальше, видать, просижу здесь до конца своих дней.
Двери кабины разошлись, и Андреа ироническим жестом руки пригласила меня на выход.
