Ричард сидел на диване спиной к выходу и что-то напряженно рассматривал. Кожаная куртка, джинсы, уделанные машинным маслом, сапоги – ничто не вечно под луной, кроме одежды закоренелого холостяка. Сэм символически постучала по стенке, но музыка съела эти довольно громкие звуки. Ричард не обернулся.
– Простите за вторжение, – Сэм почти прокричала эти слова. – Но я не могла до вас достучаться.
Ричард вздрогнул, но не повернулся к непрошеной гостье. Руки его судорожно забегали по дивану, что-то собирая. Сэм заметила белые края каких-то бумаг. Прячет. Неужели у него здесь наркотики?! Это было первое, что пришло в голову. Но, с другой стороны, наркоту обычно не складывают в пакет. И вообще, если человек уже собрался принять дозу, то его не остановит даже появление полиции. Сэм видела подобные вещи: его уже под обе руки держат, а он только о своем, глаза осоловелые, руки дрожат. Но Ричард не производил впечатления наркомана, даже чисто внешне. Хотя, конечно, кто знает, сколько раз он принимал дозу. Может, вчера первую. Тогда последствия пока не проявились и все впереди.
Тем временем Ричард сложил загадочные бумаги в пакет и, запихнув его под диван, медленно обернулся. Встал. Серые глаза смотрели как-то мимо, словно он только что прибыл из другого измерения. Невидящий взгляд, в котором уже зарождалась злость. Действительно принял наркотик? Но тогда бы вообще не прореагировал на окрик. Да и бумаги он складывал очень даже осмысленно.
– Зачем вы сюда приперлись?! – Ричард заговорил тихо, и Сэм, возможно, вовсе не услышала бы его, если бы не следила за губами.
– Я просто пришла узнать, не появлялся ли Кевин. – Она сделала шаг назад, потому что Канинген с каждой секундой становился все свирепее.
Взгляд его успел утратить изначальную туманность и в одночасье прояснился. Сэм видела, как глаза наливаются злобой, как сжимаются в кулаки его кисти. Может, просто пьян? Но Ричард стоял ровно, не шатаясь, и взгляд его был уж слишком прозрачен и чист для человека, принявшего алкоголь.
– Убирайтесь! – процедил Канинген. – Сейчас же. Чтобы ноги вашей здесь больше не было!
Сэм опешила. Что такого она сделала? Ричард между тем вроде бы успел взять себя в руки и так же внезапно, как разозлился, успокоился. Теперь было видно, что он готов разговаривать нормально. По крайней мере без риска для здоровья и жизни собеседника. Сэм жестом указала на музыкальный центр, поскольку этот местный тиран, гордо восседающий на телевизоре как на троне, убивал на корню всякую возможность общения посредством голоса. Ричард нажал кнопку пульта и стало тихо. Было в этом его жесте что-то нахальное, развязное, словно он сделал одолжение. Сэм решила пропустить этот выпад если не мимо ушей, то мимо глаз.
– Я еще раз извиняюсь за то, что пришла без приглашения, – начала она осторожно, – просто мне нужно знать, появлялся ли Кевин дома со вчерашнего дня?
– Я, кажется, уже говорил вам, что понятия не имею, где и когда бывает он, появляется или не появляется. – Ричард презрительно посмотрел на собеседницу. – Уходите, не мешайте мне. Суд пришлет повестку, тогда и встретимся.
Он скрестил руки на груди, показывая этим, что разговор окончен. Сэм смутилась: перед ней стоял не тот, прежний Канинген с пошлыми показными шуточками на предмет перепихнуться. Не тот наивно-наглый любитель выпить. Ричард сейчас говорил серьезно, и было видно, что ему стоило усилий вообще произносить хоть какие-то слова. А может, она ошиблась? Может, сейчас перед ней стоит настоящий Канинген? Сэм смотрела ему в глаза, и ей становилось страшно. Абсолютно рассудочный, адекватный человек, но при этом равнодушный, словно отстраненный от жизни. Последняя стадия отчуждения. Ричард буквально за минуту превратился чуть ли не в каменное изваяние.
– Уходите. Немедленно.
И снова его глаза подернулись зеркальной пеленой, в которой Сэм увидела свое растерянное отражение. Холодность. Если в прошлый раз она видела в Ричарде воплощение вселенской усталости, то сейчас мурашки побежали по коже от леденящего взгляда, серого, мертвящего. Настоящий… И Сэм невольно отшатнулась.
– Извините, я просто…
– Вы просто уходите. – Он шагнул вперед, словно выталкивая этим Сэм, грубо и настойчиво.
Нездоровые искры на мгновение вспыхнули в глазах, но понять, какое чувство вызвало их к жизни, было сложно, слишком быстро Канинген усилием воли погасил то, что вот-вот собиралось прорваться наружу.
– Да-да, извините. – Сэм попятилась к выходу.
В этот момент ей стал виден наспех спрятанный под диван пакет, и все стало на свои места. Фотографии. Старые, выцветшие снимки, вероятно долгое время пролежавшие в каких-нибудь из рук вон плохих условиях. Сэм различила кое-где обожженные края, разводы, как от перекиси или машинного масла. Некоторые карточки были помяты, одна разорвана пополам. Фотографии рассыпались, и те, что оказались сверху, были хорошо видны. Женщина в белом легком платье, брюнетка, в руках букет каких-то цветов, скорее всего полевых. Лаура.
– Не вынуждайте, слышите, не вынуждайте меня применить силу!
Сэм вздрогнула. Она была столь поражена своим открытием, что, по всей видимости, смотрела на фотографии слишком откровенно. Ричард просто проследил за направлением взгляда. Глаза его загорелись ненавистью, как у священника, чью святыню только что предали поруганию. Эти снимки, вероятно тщательно скрываемые даже от сына, увидел посторонний человек, да еще женщина.
– Простите. – Сэм не знала, что сказать, не знала, чем оправдать собственное любопытство. Больше того, по выражению его лица она не могла понять, нужно ли это делать вообще. Какое тут может быть оправдание? Она случайно заглянула за ту черту, куда обычно не пускают даже самых близких.
Неожиданно послышался треск не то мотоцикла, не то мопеда. Сэм, стоявшая уже на пороге, обернулась, мысленно благодаря случай за неожиданное спасение. Нет, Ричард, разумеется, не сделал бы ничего страшного, но пришлось бы как-то объясняться. А это было бы по меньшей мере неприятно. Сэм вздохнула с облегчением. Кто же, интересно, так вовремя навестил Канингена?
Сэм посмотрела по сторонам и увидела чуть поодаль от вагончика старый затасканный мотоцикл. Рядом с ним, повернувшись спиной к ветру, облокотившись о дерево, стоял невысокий мальчик с русыми волосами. Он ссутулился и, по-взрослому сделав руки домиком, прикуривал сигарету. Конечно, это был Кевин.
Ричард, вышедший следом за Сэм с явным желанием проводить ее дальше, чем порог вагончика, увидев сына, несколько изменился в лице. От опытного глаза психолога это конечно же не укрылось.
Мальчику, казалось, было совершенно наплевать на присутствующих. Он раскурил сигарету и теперь, оглядывал свой мотоцикл. Худой, с бледной, как у отца, кожей. Не по-детски деловитые движения говорили о том, что он уже давно привык жить своим умом и обходиться без помощи взрослых. А между тем именно их внимания этот беспризорник при живом отце так настойчиво добивался все последнее время, добивался, сам того не осознавая. Кожаная куртка, джинсы, рваные кроссовки – было видно, что он во всем старается подражать отцу.
