– Леди Тодд? – с поклоном спросил он тоненьким голоском.
Морган кивнула и вынуждена была наклониться, чтобы расслышать его слова, поскольку герцоги с грохотом скрестили копья всего в нескольких ярдах от них.
– Ваш дядя, господин секретарь Кромвель, желает вас видеть.
– Боже, – прошептала Морган и немедленно встала. Растолкав Мэдж, Томаса и Маргарет Уайатт, а также еще сидевших поблизости, она пробралась к центральному проходу, который вел к выходу из королевской ложи. Она вовсе не была расстроена необходимостью покинуть турнир, но ее встревожило внезапное желание дяди увидеться с ней. Идя за пажом ко двору, Морган поправила прическу, привела в порядок платье и подумала, действительно ли Томас Кромвель такое чудовище, каким его часто изображают. Наконец паж остановился перед резной дубовой дверью, снова неуклюже поклонился и, пробормотав что-то, убежал прочь.
Проводив его взглядом, Морган глубоко вздохнула и громко постучала. Когда дверь распахнулась, за ней стоял вовсе не Томас Кромвель, а Том Сеймур. Морган удивленно уставилась на него:
– Том! Не ожидала увидеть тебя здесь!
– Входи, малышка, – быстро проговорил Том, чуть ли не втаскивая ее внутрь.
Когда дверь захлопнулась у нее за спиной, Морган заметила, что в комнате есть еще кто-то, но это оказался вовсе не ее дядя – в кресле сидел, потягивая вино, молодой граф Суррей.
– Вы знакомы с Сурреем, – произнес Том, в то время как Морган присела в реверан се. Молодой граф вяло улыбнулся и потянулся за графином. – Это апартаменты Суррея. У меня мало времени, но у нас с Гарри есть для тебя сюрприз. Эй, дружище, остановись, ты выпил уже достаточно, чтобы утопить половину королевского флота.
Суррей пожал плечами и поставил графин на место. Ровесник Морган, он уже два года был женат на дочери графа Оксфорда.
– Я не пьян, дорогой Томас, просто после турнира меня мучит жажда.
Морган с растущим недоумением переводила взгляд с одного на другого:
– Что за сюрприз? Том, ты говоришь загадками!
Подойдя ближе, он коснулся ее щеки большой загорелой ладонью:
– Мы не можем его испортить. Но должны поспешить. Лучше, чтобы наше отсутствие осталось незамеченным.
Суррей застегнул камзол и допил остатки вина в бокале. Морган последовала за Томом сначала во двор, а затем через восточные ворота к выходу из дворца. Она мельком отметила, что они прошли мимо апартаментов Ганса Гольбейна, где раньше жил в учениках Шон.
Обещанный сюрприз явно находился за пределами дворца. Суррей что-то напевал себе под нос. Морган едва поспевала за мужчинами. Они быстро шли к северу от дворца по направлению к Странду.
– Уже недалеко, – сказал Том, когда они достигли Черинг-Кросс. Несколько торговцев с жаром обсуждали что-то, видимо, заключая сделки. Пожилая, прилично одетая пара проехала мимо в коляске.
– Куда все-таки мы направляемся, Том?
– Ведь мы почти добрались до Флит-Ривер, – заметила Морган, когда они миновали средневековые стены Савойского дворца.
Том махнул рукой в направлении грандиозного четырехэтажного кирпичного здания с изображением герба Говардов над элегантным дверным проемом:
– Резиденция его светлости Норфолка. Гарри, ты имеешь честь проводить нас в дом своего сюзерена.
Суррей кивнул, открыл дверь и оказался лицом к лицу со старым, дряхлым слугой.
– С дороги, дружище, – сказал Суррей, – сегодня нам не нужны твои услуги.
Слуга моментально исчез в боковом коридоре.
– В библиотеке, я полагаю, – сказал Суррей, пройдя через гостиную и музыкальную комнату.
Дверь библиотеки была заперта. Суррей постучал и, не дожидаясь ответа, распахнул дверь. Морган заглянула внутрь. В отличие от остальных комнат эта была сравнительно небольшой, с наглухо задернутыми шторами. В следующее мгновение Морган увидела возле книжных шкафов высокого стройного мужчину в дорожном костюме и застыла на пороге, не веря своим глазам.
– Шон? – наконец выдохнула она, шагнув вперед.
Шон О’Коннор быстро обернулся. Он улыбнулся ей той восхитительной мальчишеской улыбкой, которую она так хорошо помнила.
– Морган! – Он поднес ее руки к губам. У них за спиной тихо смеялись Том и Суррей. Морган и Шон не сводили друг с друга глаз, он не выпускал ее рук, а она не отрывала взгляда от его волнистых темных волос, голубых глаз, резко очерченного подбородка.
– Ты вернулся из Франции, – произнесла Морган – и тут же спохватилась, что сказала лишнее.
– Именно так. – Шон выпустил ее руки и покачал головой. – О, Морган, как я рад тебя видеть!
Морган хотела что-то ответить, но Том обнял их за плечи, сказав:
– Мы с Сурреем удалимся. Но помните, всем нам следует проявить благоразумие. Сегодня утром я побывал в Дептфорде, где обнаружил судно, только что прибывшее из Франции. И кого я увидел – этого молодого ирландца! Он собирался отправиться прямо в Ирландию, но я уговорил его задержаться на несколько часов в Лондоне. Суррей и его отец согласились приютить парня здесь, поскольку оба остались верны папскому престолу так же, как Шон.
– Думаю, ты утомил их, Том. Пойдем, я умираю от жажды. – Суррей подхватил Тома под руку и потащил из библиотеки.
Морган никак не могла отвести глаз от Шона.
– Так ты не останешься в Лондоне? – с сожалением в голосе спросила она. Шон покачал головой:
– Не могу. Не хотелось бы встретиться с твоим дядей, королевским секретарем. Он намерен полностью уничтожить римскую церковь на острове. Поскольку бедняги вроде меня не в силах его остановить, я предпочитаю не видеть этого богохульства и ереси.
– Тогда зачем ты вернулся? – Морган сложила ладони, будто умоляя его произнести слова, которые она так жаждала услышать. Но Шон лишь покачал головой: – Я не выношу Францию. Двор там еще более распутен, чем здесь. Никто не желает признавать, что ирландец может быть художником, а еда просто невыносима. – С тяжелым вздохом он обернулся и посмотрел на изображение Мадонны с младенцем кисти итальянского художника, висящее над камином. – Лучше вернусь на родину, где над творчеством человека и его верой никто не насмехается.
Шон прошелся по комнате, рассеянно погладил тисненный золотом корешок Библии, лежащей на столе. И неожиданно стукнул кулаком по дубовой панели.
– Что мне остается? Служить королю, который презрел власть святого Петра и самого Господа? Или закончить свои дни в Тауэре, как сэр Томас Мор и епископ Фишер? – Голубые глаза Шона блеснули гневом. – Эти люди поистине святые, но король Генрих бросил их в темницу, потому что они отказались признать Закон о престолонаследии!
Морган нервно оправляла юбку. Она слышала разговоры о Море, бывшем канцлере, и Фишере, епископе Рочестерском, но не считала это таким уж важным. Фишер был старым и почитаемым; о Море говорили как о блестящем, мудром и удивительно добром человеке, некогда бывшем близким другом короля.
