– А Генрих клянется, что Екатерина не была девственницей, и поскольку он взял в жены вдову своего брата вопреки установлениям Ветхого Завета, дети от этого брака умирали сразу после рождения, на основании чего король утверждает, что этот брак не угоден Господу.
– Им с Екатериной действительно не удалось произвести на свет детей, – согласилась Морган. – Хотя нет оснований не верить королеве Екатерине – женщине весьма благочестивой.
Ричард коснулся пальцем губ Морган:
– Ее следует называть не королевой, а вдовствующей принцессой Уэльской, как приличествует вдове Артура.
Рука Ричарда скользнула дальше к плечу Морган.
– Послушайте, милая Морган, вы не должны говорить подобных вещей, не должны никому верить, даже мне. Екатерина не королева, Генрих никогда не был на ней женат, их дочь незаконнорожденная. Существует только ребенок Анны. Вам, как и всем остальным, придется принять Закон о престолонаследии и принести клятву верности Генриху и церкви, которую он создал ради этой брачной чепухи.
Морган рассмеялась:
– Ричард, но это смешно! Разорвать отношения с Римом и основать новую церковь только потому, что Екатерина то ли вступала, то ли не вступала в супружеские отношения с Артуром! Неудивительно, что бабушка Изабо считает англичан немного забавными!
Ричард мягко сжал плечо Морган:
– Это не смешно. Кстати, Генрих Тюдор тоже из Уэльса, как и я.
Мгновение он всматривался в темноту вокруг, затем повернулся к Морган и привлек ее к себе.
– Хватит разговоров о политике, Морган Тодд. Просто будьте осторожны в словах и поступках.
– А находиться в ваших объятиях осторожно? – спросила Морган, пытаясь высвободиться. – Меня предупреждали, что вы начисто лишены моральных принципов.
Ричард ухмыльнулся:
– Тогда вы должны себе представить, какое ждет вас блаженство в моей постели.
– Ричард! Я вовсе не собираюсь ложиться в нашу постель! А сейчас отпустите меня: наверняка все заметили наше исчезновение.
Морган попыталась отстранить Ричарда, но он тихо рассмеялся:
– Все уверены, что я успокаиваю вас после сурового экзамена, устроенного его величеством. Впрочем, именно это я и делаю. – И, наклонившись к самому ее лицу, он продолжил: – О, Морган, не будьте глупышкой. Нравы при дворе сейчас не настолько суровы, как при Екатерине. Любовь правит всем, а мы можем править любовью.
– Вы очень добры, но я не благодарю за любезность собственным телом! Отпустите меня, или я больше не буду разговаривать с нами!
Объятия Ричарда слегка ослабли, и, усмехнувшись, он покачал головой:
– Ну, хорошо, Морган Тодд. Я удовлетворюсь поцелуем – на этот раз. Это ведь справедливо?
Морган быстро прикинула варианты. На поцелуй, пожалуй, можно согласиться. Не так уж это оскорбительно. Поколебавшись, она подняла лицо; Ричард привлек ее еще теснее и приник к ее губам. Это был долгий чувственный поцелуй. Все мужчины целуются по-разному, подумала Морган. Поцелуй Ричарда не был нежным, как у Шона, однако ему не хватало животной страсти поцелуев незнакомца, лишившего ее девственности. Но когда Морган приникла к груди Ричарда, она была взволнована собственной реакцией. Ричард отстранился первым и изумленно-восторженно взглянул на нее.
– Не уверен, что это достойная компенсация, но я предвкушаю грядущие наслаждения. О, Морган, вы столь же соблазнительны, сколь упрямы. Но, – добавил он, и глаза его блеснули зеленым огнем в лунном свете, – когда-нибудь вы будете принадлежать мне.
Его самонадеянность разрушила удовольствие, полученное Морган от поцелуя.
– Вы слишком самоуверенны, Ричард Гриффин. Я никогда не буду, принадлежать вам. Только тому, кого полюблю.
Морган высвободилась из объятий Ричарда и быстро направилась ко дворцу, стараясь не обращать внимания на громкий смех, раздававшийся за ее спиной.
Глава 3
Несмотря на свой преклонный возраст, герцог Норфолк оставался одним из лучших рыцарей Англии. Облаченного в доспехи Норфолка усадили на вороного жеребца и вручили ему копье. Взвесив в руке оружие, Норфолк объявил, что готов сразиться со своим противником, герцогом Суффолком.
Норфолк гордился тем, что в его жилах течет кровь Плантагенетов. Анна Болейн была его племянницей, но они недолюбливали друг друга; несмотря на разрыв Генриха с римской церковью, Норфолки оставались католиками.
Суффолк же оставался сам собой – амбициозный очаровательный приспособленец. Нетитулованный сын Чарлза Брендона, он женился на Мэри, младшей сестре Генриха, овдовевшей после смерти ее первого мужа, французского короля Людовика XII. Мэри умерла, но Суффолк сохранил добрые отношения с королем.
Морган сидела в уголке королевской ложи новой турнирной арены Уайтхолла и тихонько молилась, чтобы герцоги побыстрее закончили свой поединок. Ей ужасно понравились утренние бои, роскошные повозки, влекомые «единорогами», красочные плюмажи лошадей, звон копий, обмен любезностями между рыцарями и их дамами. Но становилось все жарче и жарче, весьма необычно для мая, и Морган чувствовала, что платье уже прилипло к спине.
Она глянула вперед, туда, где сидели король с королевой. Генрих должен был участвовать в турнире, но старые раны вынудили его остаться в стороне. Он обратился с приветствием к появившимся на поле Норфолку и Суффолку.
Морган с воодушевлением захлопала в ладоши и поправила висящий на шее флакончик с ароматическим маслом. Было очень душно, и даже королевская ложа постепенно наполнялась запахом человеческого и лошадиного пота. Мэдж Шелтон толкнула Морган под ребра и захихикала.
– У тебя такой скучающий вид, Морган, – сказала Мэдж, убирая с лица выбившиеся из прически непослушные рыжие колечки густых волос. – Так не годится. Два самых знаменитых герцога Англии – и последний поединок. Потерпи еще немного.
– Хвала святому Георгию, – сухо ответила Морган. Она уже запомнила имена и лица самых важных придворных. Том Сеймур разгромил в поединке Уилла Бриртона, а брат Тома, Нед, одержал победу над сыном Норфолка, графом Сурреем. Ричард Гриффин проиграл в упорном поединке Джорджу, брату Анны Болейн. Анна и ее сестра Мэри радостно приветствовали брата. Морган подавила зевок, когда Суффолк и Норфолк ринулись друг на друга.
– Как бы их не хватил удар, – сказала она Мэдж. – Эти доспехи весят не меньше двадцати стоунов.
– Вряд ли, – ответила Мэдж, махнув рукой Томасу Уайатту, появившемуся в королевской ложе. Уайатт был поэтом, а не воином, и оказался в опале из-за стихов, посвященных Анне Болейн. Он сел рядом со своей сестрой Маргарет, по слухам, ближайшей наперсницей королевы. Еще говорили, что она влюблена в Джорджа Болейна и тот отвечает ей взаимностью, но женат на ужасно сварливой и ревнивой даме. Морган разглядывала собравшихся в королевской ложе и размышляла о перипетиях придворных романов, политических альянсов и семейных отношений, когда кто-то робко потянул ее за рукав. Посмотрев вниз, она заметила маленького пажа, лет одиннадцати, не старше.
