— Да вот занялся бизнесом, и он поглотил меня. Но сегодня вечером мы… — Тони вовремя попридержал язык. Он хотел сказать: «Тряхнем стариной», но, взглянув на своего друга и прелестное дитя, приходящееся ему супругой, проговорил: — Споем, как тогда.
— Ура! — хлопнув в ладоши и одновременно подпрыгнув, поджав загорелые ноги, воскликнула Аглая.
— Прошу, — сделал пригласительный жест Тони.
Аглая зашагала впереди них по аллее.
— А вы видели?.. Вы читали?.. — восклицая, спрашивала она, поминутно оборачиваясь. — О нашей свадьбе с Мишенькой писали в журналах и даже был репортаж по телевидению.
Михаил взглянул на Тони и шепнул:
— Она меня заводит. Такой драйв дает! Забываешь, сколько тебе лет, и пишешь музыку, — он сделал паузу и добавил с легким вздохом, — как тогда.
— Аглая, здесь, пожалуйста, направо, — крикнул ей Тони.
Она кивнула, и ее хвостик, продернутый в отверстие бейсболки, тоже задорно кивнул.
— Раньше тебе нравились женщины с более развитыми формами, — заметил Тони.
— Вкусы меняются. Знаешь, какая она…
— Догадываюсь, — усмехнулся Тони. — Я отведу вам самое уединенное бунгало. Вы ведь молодожены. Ну вот, — открыл он дверь, — располагайтесь. Отдыхайте, а вечером устроим славный джэм сэшн.
Тони вернулся в отель. Увидев возвращающуюся с пляжа Миллу, он подозвал ее.
— Ты не представляешь, что выкинул Мишка. Женился!
— Эка невидаль! Который раз?
— Не знаю. Но на совсем юной девчушке.
— А что в этом удивительного? Хорошо, если он знает, что будет с ней делать. Помнится, одна из его супруг была им не очень довольна.
— Ты имеешь в виду Эмку?
— Ну да.
— Так она же стерва! Ты спроси, кто ею доволен? Кстати, а где она?
— Если верить слухам, — подсела на наркотики…
— Совсем забыл о главном, — спохватился Тони. — Сегодня я ожидаю очень интересного гостя! — он игриво подмигнул. — Роскошный американец. Не женат! Владелец артгалереи. Богат!
— Понятно, ты хочешь, чтобы он обзавелся женой-островитянкой. Тони, почему ты так упорно желаешь выдать меня замуж?
— Своим одиночеством ты мне портишь картину всеобщего счастья, которое должно царить у меня в отеле. А если серьезно, надо же как-то подумать и о твоем будущем.
— Буду петь у тебя до старости, пока не выгонишь, — рассмеялась Милла. — Мне кажется, у меня стало получаться. Во всяком случае, сеньора Сесиль говорит, пусть я пою не так, как они, но ничуть не хуже. Она утверждает, что я вношу в исполнение местных мелодий некоторую северную элегантность.
Тони, недослушав, взглянул поверх головы Миллы и поспешил выйти навстречу высокому мужчине в светлой рубашке-поло и светлых брюках.
— Мистер Рэдлер! Рад приветствовать вас!
Милла скользнула равнодушным взглядом по холостому, богатому, перекинула через плечо свою шаль и пошла к выходу. Мистер Рэдлер тоже успел взглянуть на нее.
Волосы цвета меди золотятся на кончиках. Тонкий профиль. И странная грусть во взгляде.
Тони уловил их взаимный перегляд и вознес молитву к Господу, чтобы его Милла нашла счастье с этим американцем.
Он надеялся, что Рэдлер не преминет зайти вечером в бар. Но тот сразу после ужина направился в свой номер.
Тони, подхватив под руку одного из своих постояльцев, громко напомнил ему:
— Жду вас в баре. Милла будет исполнять песни нашего острова. Это что-то бесподобное!
Рэдлер чуть замедлил шаг. Его интересовала островная музыка. Он тоже решил заглянуть.
На эстраде, освещенной подрагивающим красноватым светом, словно в отблесках пламени, пела Милла. В ее волосах белел пышный цветок. Бедра, повязанные шалью, чуть колыхались в такт мелодии, таинственной, тягучей, завораживающей.
Рэдлер заказал коктейль и хотел было остаться у стойки, но потом взял бокал и сел за столик, чтобы лучше видеть Миллу. Ритм сменился. Музыканты начали аккомпанировать сухими ударами ладоней. В руках певицы зазвучали кастаньеты, и она запела старинную испанскую песню, бог знает когда завезенную на остров. Певица заинтриговала Рэдлера. Она явно не была ни испанкой, ни островитянкой. В ней было что-то незнакомое ему. Он подивился, что, обладая таким редким по красоте голосом, она поет в отеле.
Потом на эстраду поднялся коренастый мужчина с гитарой. Он стал наигрывать простенькую, и, видимо, потому так трогающую сердце мелодию. Певица запела на незнакомом Рэдлеру языке, Он сосредоточился. «Похоже на русский…», — подумал он. Тут на сцену выскочила тоненькая девчушка и звонким, но не сильным голоском подхватила песню. Рэдлер поймал себя на том, что уж очень энергично аплодирует.
Когда бар почти опустел, русские, как догадался он, решили попеть в свое удовольствие. Но Милла спустилась с эстрады и тоже стала слушать. Рэдлер подошел к ней и спросил позволение сесть рядом.
— Милый голосок, — сказал он, обращаясь к Лимановой, когда девчушка затянула какую-то песенку.
Милла мельком взглянула на него.
— Но ваш голос меня потряс! — горячо продолжил он.
— Спасибо, — сухо отозвалась Милла.
Михаил запел свой старый хит. Милла позабыла обо всем, вернувшись в то время, когда она еще только восходила на эстрадный Олимп.
— Алан, — услышала она и сразу не поняла, что американец назвал себя и ждет от нее ответного шага.
Она несколько сконфуженно произнесла:
— Милла.
Он склонил голову набок и повторил:
— Милла. Звучит очень мелодично, — и без перехода сказал: — Вам надо петь на большой эстраде.
Она усмехнулась, посмотрела ему в глаза.
— Уже пела, — встала и, извинившись, ушла, накинув на плечи шаль.
Тони едва не побежал следом за ней.
— Такой шанс! Такой шанс! Его завтра же подхватит какая-нибудь… — в отчаянии, чуть ли не хватаясь за голову, восклицал он.
Микки положил ему руку на плечо:
— Не паникуй! Сам знаешь, судьбу не обойдешь.
— Но каждый пытается!
* * *
Завернувшись в шаль, Милла сидела на веранде своего бунгало. Почувствовав утреннюю прохладу, она поднялась с плетеного кресла, лениво потянулась и вдруг заметила тоненькую фигурку, перебегавшую на цыпочках от куста к кусту. Она вгляделась в нее. В коротенькой полупрозрачной ночной рубашке пробиралась к своему бунгало Аглая. Увидев Миллу, она оцепенела. Прикусив от досады губу, огляделась по сторонам и поспешила к ней.
— Доброе утро, — произнесла она и замялась. Но быстро собралась с духом. — Вы только никому не говорите, что видели меня, ладно?! Я вам потом все объясню. А сейчас мне надо бежать, Мишенька может проснуться.
