Вздохнув, Джоанна сделала глоток холодной терпкой простокваши.
– Ты надолго приехал на этот раз?
Хью иронично улыбнулся в ответ на ее попытку направить разговор в другое русло. Он слишком хорошо знал свою сестру.
– Осенью я должен вернуться в Саксонию. Джоанна радостно улыбнулась:
– Ты хочешь сказать, что пробудешь здесь все лето?
– Если захочу. Возможно, я так и сделаю. Думаю, я заслужил небольшой отдых от кровопролития.
– А потом опять уедешь? Неужели это так необходимо? Его взгляд погрустнел.
– Ты же знаешь, что я не могу оставаться здесь, Джоанна. И знаешь почему.
Джоанна кивнула. Из-за отца.
– Он знает, что ты вернулся в Англию?
– Я только что приехал, – ответил Хью, стараясь выглядеть невозмутимым.
– Уэксфорд в полутора днях езды от Лондона, Хью. Тебе не кажется, что следует навестить его на этот раз?
– Странный совет, сестричка, учитывая, что ты не была там шесть лет, – с сарказмом заметил Хью.
– Это не мое решение, как тебе известно. А у тебя есть выбор.
– Да, и я предпочитаю держаться от этого сукина сына как можно дальше.
– Хью…
– Как ты живешь, Джоанна? – спросил он, сменив в свою очередь тему. – Скажи мне правду.
Если бы только она могла! Джоанна истосковалась по сочувствующему слушателю. Но Хью, узнав о ее отчаянном положении, попытается выручить ее из беды с помощью заморского золота, ради которого рискует жизнью. Однажды Джоанна уже воспользовалась щедростью брата – и поклялась себе, что это больше никогда не повторится. Как ни печальна ее участь, это ее собственная вина. Никто не заставлял ее выходить замуж за Прюита Чапмена. Она сама загнала себя в эту ловушку и сама должна искать выход.
– Неплохо, – осторожно отозвалась Джоанна. – Правда, мне больше нельзя торговать шелком, поскольку я не член гильдии.
– Он оставил тебе хоть что-нибудь?
– Немного денег. – И хотя Джоанна тряслась над каждым пенни, они почти закончились. Если ничего не изменится, ей придется продать магазин. И тогда она станет не только нищей, но и бездомной. – Я делаю вышивки на предметах одежды – лентах, воротничках, поясах, подвязках – и продаю их.
Брови Хью сошлись на переносице.
– И этого хватает на жизнь?
– О да. – Джоанна поднесла кружку к губам, стараясь не смотреть ему в глаза.
Хью покачал головой:
– Не нравится мне все это. Ты живешь здесь совсем одна, работая с утра до вечера, чтобы прокормиться. Такая женщина, как ты, заслуживает лучшей участи.
– Такая, как я? Я вдова торговца шелком, Хью, и не самого процветающего. Я привыкла к тяжелой работе. К тому же я люблю вышивать.
– Ты дочь одного из самых могущественных рыцарей Англии, Джоанна. Ты должна вышивать ради удовольствия. Клянусь Господом, ты должна была выйти замуж за знатного человека и вести праздную жизнь.
– Я сделала свой выбор шесть лет назад, – угрюмо отозвалась Джоанна. – И выбрана купца, а теперь расплачиваюсь за э гот выбор.
– Сколько тебе сейчас – двадцать?
– Двадцать один.
– Ты слишком молода, чтобы обрекать себя на вечное вдовство, сестренка. С твоей красотой и образованностью ты могла бы снова выйти замуж – на этот раз за человека твоего сословия, рыцаря или хотя бы сына рыцаря. За человека с добрым сердцем, который полюбит тебя. Не за смазливого проходимца, у которого слишком много обаяния и слишком мало чести.
В памяти Джоанны невольно возник образ полуобнаженного Грэма Фокса, лежащего на кровати Прюита и наблюдающего за ней затуманенным взором, от которого ее бросало в дрожь. Прюит с черными как смоль волосами и обманчиво проникновенным взглядом тоже был красив. Она не смогла устоять перед ним, как, надо полагать, и множество других женщин.
– Уже поздно, – сказал Хью, поднимаясь из-за стола. – Я должен идти. – Он зашел в кладовую за своим ранцем, а затем Джоанна проводила его до передней двери.
– Ты запираешься на ночь? – спросил он, стоя на пороге. В этот вечерний час на улице было темно и пустынно.
– Конечно. Ты что, принимаешь меня за дурочку? Хью бросил на нее сердитый взгляд.
– Я принимаю тебя за женщину, которая оставляет открытой заднюю дверь, отправляясь за продуктами.
– Ах да. – Джоанна покаянно улыбнулась. – После того, что я пережила сегодня, это больше не повторится.
– Я беспокоюсь о тебе, Джоанна.
– Напрасно, со мной все будет в порядке. Хью помедлил, подбирая слова.
– Надеюсь, ты не поставила на себе крест. Я хочу сказать, что если тебе встретится подходящий парень, человек с положением, который сможет предложить тебе жизнь, которую ты заслуживаешь…
– Как я понимаю, у тебя кто-то есть на примете. Хью поскреб заросший щетиной подбородок:
– Возможно. Ты не забыла второго сына лорда Сьюгера, Роберта? Мы дружили в юности. Отец выделил ему великолепное поместье, Рамсуик, к югу от Лондона.
– Конечно. – Джоанне всегда нравился Роберт. Однажды летом она даже по-детски увлеклась им на пару недель.
– Отличный парень, – сказал Хью.
– Да, но женатый. Хью покачал головой:
– Его жена утонула прошлым летом вместе с их старшей дочерью, Джиллиан. Они катались на лодке.
– Какой ужас!
– Я узнал об этом только вчера, когда заехал к нему по пути в Лондон. Роберт сам вытащил тело дочери из воды.
Джиллиан было только десять, и он обожал ее. Он плакал, рассказывая об этом.
– Бедный Роберт.
– В общем-то он неплохо держится. Говорит, что не может позволить себе предаваться скорби, если хочет быть хорошим отцом другим детям. У него остались две дочери, обе младше Джиллиан. Роберт сказал, что им нужна мать.
– Вряд ли его заинтересует моя персона.
– Он не гонится за богатой наследницей. Ему нужна добрая, заботливая женщина, которая полюбит его дочерей. Он хороший человек, Джоанна, и любящий отец. Возможно, я как-нибудь привезу его сюда.
Джоанна вздохнула:
– Тебе придется прихватить с собой вино.
– Конечно.
– И предупреди меня заранее, чтобы я привела себя в порядок. – Она бросила унылый взгляд на свое поношенное платье.
– Хочешь братский совет?
– Да?
Он сдернул шарф с ее головы.
– Не надевай эту штуковину, когда я привезу его. Волосы – твое главное украшение.
– Ты когда-нибудь видел вдову с непокрытой головой? Я буду выглядеть как потаскушка.
