Мадди очень долго молчала, ее взгляд блуждал среди звезд. Потом она негромко спросила:
— Думаю, что расстояние в триста миль мы проедем дней за десять. А что?
— Да нет, ничего, просто мне хотелось знать.
То, как она вглядывалась в ночное небо, пробудило в Ривлине воспоминания о прошлом. Эмили, младшая из его сестер, была зачарована созвездиями и лежала по вечерам в траве с начала сумерек и до тех пор, пока мать не звала детей спать. Она знала названия всех звезд и рассказывала Ривлину разные истории о них, а он тем временем гонялся за светлячками и обращал на сестру внимание только тогда, когда ему хотелось ее подразнить. Господи, он долгие годы думать не думал о тех временах!
— Вы можете спать спокойно и не бояться этих звезд, мисс Ратледж. Они не свалятся вам на голову.
— Я слишком давно не видела их так, как сейчас… бескрайнее черное покрывало, усеянное алмазами. И я буду смотреть на них целых двенадцать ночей. Ведь в том, чтобы постараться запомнить, какие они, нет ничего плохого?
То ли от тоски, прозвучавшей в ее голосе, то ли от того, что он вдруг осознал в эту секунду цену заключения в тюрьме, у Ривлина стеснило грудь.
— В этом нет ничего плохого, — подтвердил он. — Смотрите на них, сколько вам будет угодно. Доброй ночи, мисс Ратледж.
— Доброй ночи.
Ривлин закрыл глаза, уплывая в глубины сна. Последней в его затуманенном сознании промелькнула мысль об опасности воспоминаний.
Глава 4
Ривлин пробудился внезапно, и звук медленно отодвигаемого затвора вмиг превратил кровь в его жилах в жидкую молнию. Реакция его была мгновенной: он сгреб свою узницу за воротник рубашки и одновременно выхватил из кобуры револьвер. Мадди охнула и попыталась вырваться, но он уже перекатился вместе с ней через бревно.
Мадди начала сопротивляться всерьез, едва они плюхнулись на землю за мертвым деревом. Стараясь сосредоточить все внимание на тенях у источника, Ривлин чувствовал острую боль от ее ногтей, вцепившихся в руку, которой он удерживал ее за шиворот, слышал ругательства, сопровождавшие ее усилия высвободиться, вывернуться из-под его тела. В отчаянии он рванулся и подмял ее под себя, так что наручники оказались у нее под спиной. Ривлин нарочно навалился на Мадди всем своим весом, чтобы выдавить воздух у нее из легких и лишить возможности кричать.
Правой рукой, в которой, он держал оружие, Ривлин накрыл рот Мадди и предупреждающе глянул в широко раскрытые, полные страха глаза.
— Молчи и лежи тихо, — прошипел он. — У нас гости.
Она смотрела на него, напрягшись всем телом, дыша так же хрипло, как и он. Листья тополя тихо шелестели у них над головами, но неожиданно сквозь шелест прорвался негромкий холодный щелчок металла.
Движением скорее инстинктивным, нежели сознательным Ривлин переместился так, чтобы Мадди оказалась между ним и их единственным прикрытием.
В этот момент выстрел безжалостно разорвал тишину ночи. Пуля просвистела над ними и ударилась в землю не больше чем в трех футах от их голов.
Осознание происходящего пришло к Ривлину еще до того, как замер звук: стреляли из ружья, и убийца, видимо, приближался со стороны источника. Тело Мадди из напряженного превратилось в податливое и крепко прижалось к нему. Ривлин был рад хотя бы тому, что она перестала сопротивляться.
— Не двигайся, — прошептал он ей в самое ухо. — И ни звука, прошу тебя.
Второй выстрел раздался, когда Ривлин отодвинулся от Мадди. Пуля снова ушла в землю, но на фут ближе, чем первая. Ривлин перекатился на бок и выстрелил вслепую на звук, потом сел так, чтобы можно было посмотреть поверх бревна, и прислушался. Звякнул затвор, загоняя в ствол следующий патрон, последовала вспышка огня, а за ней — оглушительный грохот ответного выстрела. Это было все, в чем нуждался Ривлин. Он тут же послал две пули в направлении вспышки.
Из темноты до него донесся удар пуль в мягкую плоть. Сразу после этого глухо стукнул о землю деревянный приклад, звякнул металл ствола и послышался предсмертный хрип. Ривлина затошнило, но он отогнал от себя это ощущение. Мадди, неподвижно вытянувшись, лежала рядом с ним, вцепившись в его рубашку. Его левая рука обнимала заключенную за талию и прижимала так крепко, что могла переломать ей ребра.
Ривлин ослабил хватку и спросил:
— Вы в порядке, Ратледж?
Она перевела дух и кивнула, потом, растирая себе плечо, спросила прерывающимся голосом:
— А как вы?
— Ни царапины, — ответил он, отодвигаясь от нее и наконец ощутив холодное прикосновение ночного воздуха к коже.
Подобрав с земли шляпу, Ривлин водрузил ее на голову, затем пошарил в кармане, отыскивая ключ от наручников.
— Вам известно, кто это мог быть? Кто-то из ваших друзей? — спросил он, снимая с нее наручники. Мадди сразу напряглась:
— У меня нет семьи, нет друзей и нет знакомых. — Она попыталась встать на ноги, но поскользнулась в грязи и, сидя на земле, добавила: — Думаю, правильнее предположить, что это кто-то из ваших врагов. — Ее взгляд устремился в темноту. — Господи! Он, кажется, мертв!
Ривлин поудобнее перехватил револьвер и направился к телу, лежащему у границы их бивуака. Два отверстия темнели в самом центре груди одетого в военный мундир мужчины.
Для верности Ривлин дотронулся носком сапога до трупа.
— Это ваш любимый сержант Мэрфи, и он в самом деле мертв, черт побери!
— Никогда он не был моим любимым! — горячо запротестовала Мадди.
Ривлин вдруг сообразил, что она стоит совсем рядом с ним. Он не заметил, как она подошла, — утратил бдительность. Если бы на Мадди были сейчас наручники и она имела соответствующее намерение, то он уже лежал бы носом вниз на трупе Мэрфи — позиция, отнюдь не желанная для него.
— Мэрфи я видела всего два раза в жизни: в Форт-Ларнеде, когда сдавала ему свои вещи, и нынче днем, когда получала их обратно, — пробурчала Мадди.
— В таком случае объясните мне, чего ради он явился сюда посреди ночи и попытался убить нас?
— Если бы вы его не убили, то могли бы задать этот вопрос ему лично! — вскинув голову, заявила Мадди. — Как будто не могли только слегка задеть его!
— Я собирался пригласить его на танец, но он отказался наотрез.
— Ваш сарказм неуместен, мистер. Я только хотела заметить, что не стоило прибегать к таким крайним мерам.
— Так-так, стало быть, печной горшок обзывает чайник черномазым! — огрызнулся Ривлин. — Я не думаю, что у вас есть повод критиковать меня за это дело — фактически я спас вашу задницу. Могли бы хоть сказать что-нибудь вроде «спасибо».
Неожиданно Мадди притихла и задумалась, однако огонь в ее взгляде не давал Ривлину покоя; он почувствовал, что вступил на опасную почву.
