«Что со мной происходит? Отчего в груди так больно? Почему мне хочется немедленно растолкать этих толстых дур и отхлестать по щекам этого любимчика наложниц?.. Ненавижу его! Ненавижу но эта ненависть совсем иная, нежели к Мехмеду. Почему Селим перестал меня преследовать? Почему отступил перед распутным мальчишкой?.. Почему не Селим пришел ко мне в комнату? Почему я оттолкнула его… Дура!»
— Лишь мое тело может доставить удовольствие нашему господину, и по возвращении он будет проводить все ночи в моих объятиях.
Гюльхар снисходительно улыбнулась. Ее не задевали подобные речи, ведь Ибрагим-паша никогда не забывал о своей младшей жене и весьма часто призывал к себе на ложе в дневное время, чтобы, усладив тело нежными ласками, затем развлечь себя задушевной беседой. Но если паша задумает жениться в четвертый раз, и его избранницей окажется Лали, то Гюльхар окажется в забвении, и о ласках мужа ей придется лишь мечтать одинокими ночами. Унижаться в объятиях евнухов, пытаясь справиться с пылающим телом, она ни за что не станет. Что же касается Искандера-эфенди и Маруфа, то их скромные ласки она поощряла ровно настолько, чтобы с помощью этих мужчин быть истинной владычицей дворца капудан-паши.
Взглянув на Гюльхар, старательно изображающую равнодушие к словам Зары, девушка случайно уловила в ее глазах затаенную тоску и в тот же миг поняла, что старшая подруга права: Лали вряд ли захочет мириться с тем, чтобы будущий супруг брал к себе на ложе других женщин. Конечно, если только муж не окажется старым и некрасивым. В этом случае мысль о браке показалась Лали еще более ужасной.
14
Сквозь сон Лали слышала, что кто-то зовет ее по имени, чувствовала, как нежные руки гладят ее запястье, но проснуться никак не могла.
— Лали! — голос был невыносимо вкрадчив и настойчив.
— Уходи, — проворчала она, сердито зарывшись в подушки и тщетно пытаясь вернуться в сладкое забытье.
Но ласки были столь напористы, что Лали приоткрыла глаза, пытаясь рассмотреть неясный облик человека, нависшего над ней.
— Мехмед! — она испуганным ужом вывернулась из горячих рук и, отскочив в сторону, спряталась в спасительной темноте. — Не приближайся, иначе я закричу!
— И меня убьют за то, что я осмелился прийти к тебе ночью.
У Лали растерянно заметались мысли: она не могла позволить юноше находиться здесь, но обрекать его на смерть и мучения не желала.
— Зачем ты здесь? Уходи. Я не стану звать на помощь, если ты немедленно исчезнешь из моей комнаты.
— Я пришел потому, что ты желала узнать… — произнес он приглушенным голосом, неумолимо приближаясь к ней, — о моей мужской силе.
— Я уже знаю.
— А вот я пока что не знаю о твоих познаниях в любви, — Мехмед осторожно коснулся губами ее волос. — Я слышал, что тебя сравнивают с птицей, но мне кажется, ты похожа на строптивую необъезженную кобылицу. Мне не терпится прокатиться на тебе.
Лали удивилась нелепости его предложения, но через мгновение ее бросило в жар. Она вспомнила, что женщины в гареме порой сравнивают мужчин с жеребцами.
— Ты… как ты смеешь…
— Сколько у тебя было мужчин, Лали? — прошептал он и нежно пробежал языком по краешку ее губ, а его руки принялись ласково стаскивать с девичьих плеч тонкую сорочку.
— Ни одного, — девушка поежилась, безуспешно пытаясь отстраниться.
— А сколько евнухов ласкали тебя?
— Ты первый.
— Да неужели? Трудно поверить… докажи мне…
— Как?..
— Я хочу увидеть, как твое тело отзывается на ласку, — Мехмед рывком разорвал сорочку, и грудь девушки засияла лунным светом. — Хочу почувствовать твой вкус, — юноша быстро склонил голову и припал губами к девичьей груди.
Ощущение было столь невероятным и сладострастным, что Лали застонала. Блаженная истома пронзила ее, прошла волной по всему телу, нашла приют внизу живота. Девушка задохнулась от восторга. Сдавленный крик рвался из горла, пронзая эхом тишину комнаты.
— Тише, — зло прошипел Мехмед, грубо стиснув ее рот горячей ладонью. — Если ты не станешь поднимать шум, то получишь ни с чем не сравнимое наслаждение. Будь послушной и молчаливой.
Содрогаясь всем телом, девушка вцепилась руками в мужские плечи, пытаясь остановить Мехмеда. Но силы были неравными, и вскоре она была полностью обнажена, а лунный свет и темные глаза юноши жадно скользили по ее телу.
— Моя красавица!
Мехмед подхватил девушку на руки, быстро перенес ее на постель и, выскользнув из своих шаровар, прильнул к Лали, обжигая своим горячим телом. Девушка содрогнулась, ощутив касание мужских губ внизу живота, и почувствовала, что теряет разум. Дышать стало тяжело. Еще мгновение — и она забудет обо всем.
— Мехмед, — простонала она, запрокидывая голову, ее ногти вонзились ему в плечи. — Остановись!
— Ложись поудобнее, моя козочка, — пытаясь поскорее добиться того, ради чего пробрался сюда, юноша грубо закрыл рот девушки жестоким поцелуем и втиснул между ее ног свое колено.
Такого всепоглощающего, душащего гнева Лали не испытывала никогда. С упоением вцепившись зубами в губы Мехмеда, она изо всех сил вонзила ногти в его плечи, пытаясь разодрать его нежную кожу до крови.
Завыв от боли, насильник вырвался и ударил ее наотмашь по лицу. Не чувствуя боли, девушка принялась колотить своего мучителя куда попало: по голове, плечам, груди и животу.
И получила сильнейший удар в подбородок.
— Я просил тебя быть послушной, — процедил мерзавец. — А ты осмелилась поднять на меня руку. Ты дорого заплатишь за мою кровь, — он размахнулся вновь.
Но Лали предупредила удар и, рванувшись вперед, попыталась впиться зубами в его горло.
В этот самый момент дверь распахнулась, и луч света ворвался в комнату, прерывая сражение.
Сильные руки оттащили девушку от Мехмеда. Задохнувшись от страха и неожиданности, Лали увидела осуждающие взгляды двух мужчин.
— Что ты творишь? — сильно встряхнув девушку за плечи, гневно спросил Искандер-эфенди.
— Хочу убить этого мерзавца, — губы Лали обиженно задрожали.
— Замолчи! — приказал эфенди, стиснув ее в своих руках. — Успокойся, иначе ты погибнешь, — прошептал он ей на ухо, а затем коротко приказал Селиму: — Подай покрывало.
Принимая из рук евнуха плотный шелк, Лали затравленным котенком взглянула на Селима и затряслась от страха, встретив холодный взгляд серых глаз. Волна презрения ударила в лицо сильнее недавней оплеухи.
Чувствуя, что сгорает от стыда, девушка с ненавистью уставилась на Мехмеда, виновника происходящего.
— Как вы осмелились войти сюда?! — лицо юноши исказила безудержная злоба.
