Розамонд почувствовала, как горячо стало щекам. Как тепло распространяется по шее… груди… до самого низа живота. Ее всегда ограждали от разговоров и пересудов о плотских наслаждениях, и теперь происходящее за дверью потрясло ее.
— Сейчас, сейчас, о, пожалуйста, Эдуард, сейчас!
— Ты так мило молишь, Алиса, как мне устоять?
Удары все учащались и становились громче, пока из груди женщины не вырвался вопль. После непродолжительного молчания Алиса попросила:
— Твои губы дарят ни с чем не сравнимое наслаждение… отнеси меня в постель.
Смех игривой пары постепенно удалялся: очевидно, они и в самом деле отошли от двери. Наконец опять стало тихо. Розамонд слышала только биение собственного сердца. Закрыв глаза, она бессильно обмякла в руках Роджера. Господи, да ведь Алиса де Клар согрешила с принцем Эдуардом! Какое распутство!
Роджер отнял ладонь от ее губ, молча повел к дальней стене комнаты и зажег висевший на стене факел. И только потом он сбросил с Розамонд капюшон. Волнистые пряди накрыли ее плечи и грудь. При одном взгляде на ее побледневшее лицо и дрожащие губы он понял, что испытывает девушка, и, налив вина, поднес ей кубок.
— Откуда ты узнал, что это я? — прошептала она.
— Твой аромат неповторим. Выпей, — мягко попросил он, усаживая ее на стул.
Розамонд подчинилась, чувствуя, как в груди расцветает огненно-красная роза.
— Розамонд, ты проникла в тайну, о которой не знает никто, кроме тебя и меня.
— Я… я считала, что она с тобой.
— Так и было задумано. Не только ты, но и все остальные думают так уже пять лет. Каждый готов смотреть сквозь пальцы на маленькие шалости молодых людей. Но не дай Бог, если кто-то проведает, что лорд Эдуард спит с женой Гилберта де Клара! Ты и словом не должна обмолвиться об этом опасном секрете.
Только сейчас Роджер как следует рассмотрел взволнованное лицо Розамонд Маршал. Да она совсем невинна… по крайней мере была невинна до сегодняшней ночи! Вознамерилась поймать его с Алисой, но подслушанные вольные речи, очевидно, выбили ее из колеи.
— Пойдем, я провожу тебя в Женскую башню, — предложил он, потянувшись к ее капюшону, но Розамонд испуганно отпрянула, словно боялась запачкаться. Щека Роджера нервно дернулась, но он лишь молча открыл дверь и вышел на залитую лунным светом крепостную стену.
Проходя мимо стражника, Розамонд надвинула капюшон пониже, а Роджер обменялся с воином тихими приветствиями, будто для него было совершенно естественно разгуливать с женщиной по замку ночью.
Наконец они добрались до Женской башни. Розамонд попыталась проскользнуть внутрь, но не тут-то было. Род остановился и прислонился плечом к двери, преградив ей дорогу. Розамонд растерянно подняла глаза и обнаружила, что рыцарь буквально навис над ней, так, что их тела почти соприкасались.
— Так ты сохранишь тайну?
Она не ответила. Молчание длилось, становясь все более напряженным. Роджер приподнял ее подбородок, вынуждая встретиться с ним взглядом.
— Ты будешь нема? — допытывался он.
— А ты разорвешь нашу помолвку?
Роджер ошарашенно уставился на нее:
— Ты смеешь торговаться со мной?!
— Если тебе нужно предотвратить скандал, то…
— Не скандал, а убийство! Ты знаешь, как вспыльчив Ричард Глостер, как неуемно горд! Он воспримет все это как личное оскорбление! Его ссора с принцем может закончиться смертью одного из них.
— Ладно, я поклянусь не выдать их, но и ты освободишь меня от моего обещания.
Роджер с силой сжал ее плечи мощными руками.
— Нет, Розамонд, я никому тебя не отдам. И ты станешь моей любой ценой.
Гримаска отвращения на ее лице больно ранила Роджера. Похоже, рыцарские шпоры и высокая должность при дворе ничего для нее не значили.
— Почему ты не хочешь выйти за меня? — взорвался он.
— А почему я должна держать слово, данное глупой двенадцатилетней девчонкой? — вызывающе парировала Розамонд. Ей совсем не хотелось менять свою безмятежную жизнь. Но в то же время смуглый рыцарь, возвышавшийся над ней подобно сказочному великану, пугал и притягивал ее. Отдав состояние и будущее в руки этого человека, она потеряет власть над собственной судьбой.
— Дай мне немного времени… позволь поухаживать за тобой… может, ты и передумаешь, дорогая, — уговаривал он.
Глядя в его глаза, Розамонд снова и снова вспоминала о пылких излияниях, доносившихся из чужой спальни. На какое-то мгновение ей показалось, что Роджер де Лейберн сейчас подхватит ее на руки, завладеет губами, и тогда ее сопротивление будет сломлено.
Все чувства обострились, она словно впервые ощутила его силу, мужской запах, безжалостную решимость. Сердце Розамонд забилось в предвкушении того, что сейчас случится. Мысли путались, голова шла кругом. Да что это с ней такое? Наверное, зря она пила вино на пустой желудок.
Но Роджер без дальнейших слов распахнул дверь, и Розамонд поспешила скрыться.
Стараясь не разбудить Деми, она тихо прокралась в спальню, хотя воздуха ей по-прежнему не хватало и она дышала так тяжело, будто несла непомерный груз. Раздевшись в темноте и сложив тунику и плащ в изножье кровати, она скользнула под одеяла. Но сон не шел. Розамонд перебирала в памяти события прошедшего вечера, дрожа от унижения и гнева. Впрочем, злилась она в основном на себя. Почему она так упряма, так порывиста? Зачем пошла к Роджеру? Теперь ее покой нарушен навеки, прежней ей уже не стать. Если бы только она могла повернуть время вспять и начать все сначала, то надела бы лучшее платье и с радостью спустилась в парадный зал к ужину. Ей совсем ни к чему чужие тайны, особенно те, что связаны с принцем.
В конце концов, решив выкинуть из головы Роджера, принца и Алису, она погрузилась в сон.
В ноздри проник присущий ему одному запах.
— Нет! — выдохнула она, но он подхватил ее на руки, завладел ртом, словно подтолкнув к сопротивлению.
Когда она стала вырываться, он притиснул ее к жесткой дубовой двери, просунул упругое мускулистое бедро между ее ногами и впился губами в губы. Она, ослабев, прижалась к нему. То ли он наказывал ее так, то ли давал понять, что ей не устоять перед ним. Утвердив свое господство, он поднял голову.
Опаленная изумрудным сверканием его глаз, она вдруг осознала, как приятно ощущать спиной твердые доски, а грудью — прижавшийся к ней мускулистый торс.
— Скажи еще раз, — прошептала она.
— Я никому тебя не отдам. И ты станешь моей, любой ценой.
Огненное возбуждение охватило ее. Он хочет ее не на одну ночь. Навсегда. Хочет жениться не только ради приданого. Ради нее самой. Как это восхитительно — заставлять его ждать, молить, заклинать… жаждать свершения!
Ее пальцы скользнули по тому месту, где на его горле бешено билась жилка, очертили контур губ. У него самый требовательный, самый красивый рот на свете. Неужели этот человек способен лгать ? Он клялся, что желает ее, именно ее, а не денег, не наследства Маршалов… О, как ей хотелось поверить ему! Поверить, что и ее можно любить.
