В темном строгом костюме, с рыжими волосами, гладко уложенными, а не буйно вьющимися, как обычно, он показался ей почти незнакомым человеком. Ее охватило чувство неловкости. Одно дело есть с ним мороженое, гуляя по деревне, и совсем другое дело — провести весь вечер в его обществе. Но ведь ей уже пора привыкнуть, что все происходит совсем не так, как она рассчитывает. Таня вздохнула и, поудобнее, устроилась на сиденье.
— Прости, что позвонил так внезапно, — извинился Роджер, кинув на нее быстрый взгляд. — Но я страшно рад, что ты согласилась.
— Да, не могу сказать, что у меня все дни расписаны встречами.
— О, это легко исправить. Ты такая прелестная молодая женщина.
Его комплимент сразу растопил ее сердце.
— Да, за последние несколько месяцев я действительно сильно изменилась к лучшему.
— Как это можно улучшить совершенство? — изумился Роджер.
— Любую женщину может украсить хорошая одежда и подходящий макияж.
— Хочешь сказать, что в Ровнии ты была всего этого лишена?
— Там мы много чего были лишены. Но главное, чего там не хватает, — это свободы.
— Поэтому столько беженцев из Ровнии. Знаешь, в Лондоне их целая коммуна.
— Нет… я не знала. Но… я не думаю… я не хотела бы иметь с ними дело.
— Почему же?
Она промолчала, жалея о том, что сказала. Вполне вероятно, что некоторые из ее соотечественников могут узнать в ней дочь профессора Ковача и им не составит труда вспомнить, что она была женой английского дипломата. После этого будет уже совсем не трудно вспомнить имя этого дипломата, особенно если они видели его в местных газетах. Однако, она не осмелилась сказать об этом Роджеру и постаралась найти отговорку, чтобы удовлетворить его любопытство.
— Эмигрантам лучше не общаться с другими эмигрантами. Когда тебе постоянно напоминают о прошлом, начинаешь невольно погружаться в него всеми мыслями.
— Даже если оно было ненавистно?
— Я не испытываю ненависти к своей стране, — с достоинством возразила Таня. — Я ненавижу ее нынешних правителей — и только.
— Разумеется. — Лицо его выражало полное раскаяние. — Глупо, что я так сказал. Прошу прощения.
— Принимается.
Он засмеялся.
— Я сказал что-то не то?
— Да нет. Но это прозвучало как-то странно.
Роджер снизил скорость, подъехав к перекрестку, и повернул машину на шоссе, в сторону Лондона. Вскоре вдали показался «Веселый дракон» — модное современное заведение со своей автостоянкой. Несмотря на ранний час, там припарковалось уже довольно много машин.
Ожидая увидеть колоритный интерьер и услышать громкую музыку, Таня была приятно удивлена почти строгой обстановкой. Посетители были под стать — спокойные, элегантно одетые люди.
— Может, сначала выпьем чего-нибудь в баре? — предложил Роджер.
— Я не пью. Один бокал вина — и я уже на столе!
— Под столом, — с улыбкой поправил он и повел ее в зал ресторана.
Их провели к угловому столику, довольно далеко от оркестра, так что они могли разговаривать, не силясь перекричать музыку, но, в то же время, недалеко от танцевальной площадки, и Таня с интересом разглядывала танцующие пары. Растерявшись от огромного меню, она попросила Роджера заказать что-нибудь для нее самому, что он и сделал, предварительно выяснив, что она предпочитает суп закускам и мясо рыбе.
— Но десерт выберешь сама, — заявил он после того, как официант принял их заказ и ушел.
— Если только не буду слишком сыта, я возьму что-нибудь со взбитыми сливками.
— Ты прямо как Эмма!
— Иногда я, правда, чувствую себя ребенком, — призналась Таня, — но иногда…
— Не надо!
Он наклонился к ней и взял за руку. Роджер сделал это уже второй раз за вечер, и тепло его рук показалось Тане надежным и успокаивающим.
— Что не надо?
— Не надо так грустно смотреть. Я всегда знаю, когда ты начинаешь думать о прошлом. А знаешь, этого не стоит делать. Ты теперь должна думать только о будущем.
— Иногда будущее тоже может быть печальным.
— Твое не будет. Ты молода и сможешь добиться всего, чего захочешь.
— Это не всегда удается. — Она с любопытством посмотрела на него. — А что ты станешь делать, если проиграешь выборы?
— Не проиграю.
Ее поразила его уверенность.
— Адриан ведь тоже умный человек. Он может тебя обойти.
— Сомневаюсь. — Он внимательно смотрел на нее. — В глаза ты тоже называешь его по имени?
Этот вопрос насторожил Таню.
— Нет, конечно. А почему ты спрашиваешь?
— Потому что ты так легко произнесла его имя, словно…
— В этом нет ничего удивительного, — резко ответила молодая женщина. — Дети часто говорят о нем, они всегда называют его по имени, и я привыкла к этому.
Таня с облегчением вздохнула, увидев, что к ним идет официант, и решительно переменила тему разговора. Но когда она принялась за сочный бифштекс, Роджер снова заговорил об Адриане, причем вышло это так естественно, что у нее не возникло никаких подозрений.
— Еще когда мы были детьми, — задумчиво произнес ее спутник, — я знал, что когда-нибудь мы с ним встретимся в прямой борьбе — причем я буду на стороне бедняков, а он будет представлять интересы землевладельцев.
— Но он тоже борется за права бедных, — возразила Таня. — Его заботит положение фермеров и сельскохозяйственных рабочих не меньше, чем тебя.
— Ты так говоришь, словно Адриан произносит перед тобой пламенные речи в их защиту!
— О, он слишком занят, чтобы агитировать за себя няню своих племянников.
— Господи, да по твоим словам выходит, что он страшный сноб.
— Неправда. Я просто хотела сказать, что для него я просто одна из домашних слуг.
— Как коврик у двери.
— Почему он тебя так раздражает?
— А почему ты его так защищаешь? Ты знала его раньше, до того, как приехала сюда?
— Дурацкий вопрос. Откуда я могла его знать?
— Ну, не знаю. Эмма что-то такое говорила.
— Эмма! Ты хотел добыть информацию у маленькой девочки?
Ее голос даже зазвенел от возмущения, и Роджер удивленно посмотрел на нее.
— Ничего я не хотел добыть. Просто, когда мы с ней ждали вас у почты, она что-то такое сказала, и у меня сложилось впечатление, что ты была с ним знакома раньше. Он ведь когда-то работал в Ровнии.
— Это было давно, много лет назад.
Таня почувствовала, как у нее дрожат губы, и крепко сжала их.
