Это видение причиняло невыносимую боль. Джек решил отправиться в кабачок Лэмба – может быть, удастся заглушить ее стаканчиком-другим неразбавленного виски. Он буквально задыхался от тяжести, давившей на его плечи. В ушах его неотвязно звучали слова Дианы – те самые, что постоянно вспоминались ему долгими ночами, проведенными в тюремной камере.
«Ничто не заставит меня ненавидеть тебя, Джек. Как ты мог подумать об этом?»
Эти слова и улыбка Дианы – они всегда всплывали в памяти Джека, когда он пытался заставить себя возненавидеть эту женщину – самую любимую и желанную на свете.
Джек чувствовал, что еще немного – и его голова, не выдержав, взорвется, словно перегретый паровой котел.
Он свернул на Бедфорд-стрит, и на голову ему обрушилось что-то тяжелое. Свет померк в его глазах. Еще секунда – и Джек потерял сознание, рухнув на холодные камни мостовой.
В себя он приходил медленно, тяжело. Голова гудела так, словно по ней, как по наковальне, били кузнечным молотом. Он со стоном разлепил веки, но тьма, окружавшая его, оставалась непроницаемой. Так беспросветно темно не бывает даже ночью.
Внезапно Джек понял, что голова его укрыта какой-то плотной тканью. Он пошевелился и обнаружил, что сидит на стуле со связанными за спиной руками. Джек заворочался сильнее, но веревка оказалась прочной. Только теперь Джеку стало по-настоящему страшно. Ситуация, в которой он оказался, напоминала ночной кошмар, в котором человек чувствует себя совершенно беспомощным и беззащитным.
«Кто? – мелькнуло в голове Джека. – Кто и зачем похитил меня? И где я, черт побери? «
Где-то сбоку послышался шорох, легкие шаги, чья-то рука сорвала с его головы покрывало. Джек глубоко вдохнул свежий воздух и невольно зажмурился от яркого света, ударившего в глаза. Попривыкнув к свету, Джек, оглядевшись, увидел, что находится в большой комнате – очевидно, гостиной, скудно обставленной старинной мебелью. Все здесь показалось ему удивительно знакомым. Сбоку тянуло теплом, и слышался негромкий треск горящего дерева. Джек понял, что там находится камин. Взглянув прямо перед собой, он на секунду застыл в изумлении. Ту, что стояла сейчас перед ним, зажав в тонких пальцах кусок черного бархата, он не ожидал увидеть больше никогда.
– Ты?! – крикнул Джек хриплым, срывающимся голосом.
Диана молча смотрела на него. На ней было вечернее платье из тонкого шифона – белого, с рисунком в виде зеленых листьев и голубых цветов. Пышные, сужающиеся книзу рукава, глубокий косой вырез на груди, обнаженные плечи. Блестящая ткань туго обтягивает талию и бедра, расширяясь книзу и падая на пол изящными складками. Маленькие розочки из шифона протянулись диагональной цепочкой от края выреза к поясу и ниже, загибаясь на уровне колена и уходя за спину. Блестящая, тонкая, облегающая ткань делала Диану похожей на купальщицу, выходящую из моря. Ноздри Джека уловили знакомый, волнующий запах кожи и нежных духов.
Джек был потрясен. «Как она посмела? « – подумал он, распаляясь от гнева.
– Ты долго приходил в себя, – сказала Диана, отступая назад. – Гораздо дольше, чем я думала. Правда, человек, которого я наняла, влил тебе в горло изрядную дозу лауданума. Я начала уже беспокоиться, не перестарался ли он.
Джек пронзил Диану испепеляющим взглядом. Мозг его еще был окутан наркотическими парами. Джек рванулся, и, если бы веревки в этот раз не выдержали, он, наверное, придушил бы Диану прямо на месте. Не сумев освободиться, Джек откинулся на спинку стула и снова осмотрелся, пытаясь понять, где он находится.
Скользнув взглядом по мебели, по-прежнему казавшейся ему знакомой, он поднял глаза к окну и едва не вскрикнул, увидев на стекле свой фамильный герб – герб Резерфордов. Он был сделан в виде мозаики – золотой крест на голубом фоне. А за окном виднелась березовая аллея, и стволы деревьев сверкали на полуденном солнце так, словно были отлиты из серебра.
– Где я? – требовательно спросил Джек, пытаясь скрыть свой испуг.
– Ты прекрасно знаешь где, – спокойно ответила ему Диана.
– Ты привезла меня в Беч Хэвен? – Джек все еще не мог поверить в случившееся.
Как она могла так поступить?! Привезти его сюда, зная о том, как невыносимо больно будет ему оказаться в этом месте!
– А почему бы и нет? – пожала плечами Диана. – Отличное место. Тихое, уединенное. В это время года здесь никого не бывает, даже случайных прохожих. И сторожей тоже.
Джек почувствовал в груди странную ледяную пустоту. Оказаться в собственном доме спустя столько лет... Это похоже на встречу с женщиной, которую ты когда-то любил и с которой расстался навеки. Больно, до чего же это больно! Он и не знал, что боль души бывает такой сильной. Последние пары лауданума рассеивались в голове Джека, и вместе с наркотиком улетучивался гнев. Джек опустил голову и спросил сквозь стиснутые зубы:
– Ты представляешь себе, насколько это ужасно для меня – не только оказаться в Беч Хэвене, но даже думать о нем?
– Я решила, что это самое подходящее место для того, чтобы привести тебя в чувство. Мне нужно, чтобы ты вспомнил о том, что мы оба с тобой потеряли – по твоей вине, между прочим! Беч Хэвен – это символ того, что ты разрушил. Это наше с тобой погубленное прошлое. И будущее тоже.
– Я разрушил?! – Джек снова яростно рванулся вперед, не обращая внимания на веревки, впившиеся ему в запястья. Стул не выдержал напора и передвинулся немного вперед, жалобно заскрипев ножками по паркету. – Твой отец, вот кто все это разрушил! А то, что я сделал... Я только хотел спасти Беч Хэвен.
Джек увидел, как меняется выражение глаз Дианы.
«Неужели она не помнит о тех долгах, которые скопились у нас пять лет тому назад? – подумал он. – Разве она могла не знать об этом? Но в таком случае что она вообще знает обо мне? «
Диана окинула Джека долгим внимательным взглядом и сказала, крепко сжимая кулаки:
– Ты хочешь сказать, что стал вором и разрушил все, что было между нами, только для того, чтобы выкупить из долгов этот дом?
– Разумеется.
– Пустил нашу жизнь под откос ради этих четырех стен?
– Беч Хэвен – это не просто стены. Этот дом... – он сглотнул перед тем, как произнести следующее слово, – был нашим родовым гнездом. Впрочем, ты вряд ли сможешь понять, что это такое – родовое гнездо.
– Ты прав. Куда мне.
– Когда-нибудь, – глухо сказал Джек, – я все равно верну этот дом себе. Он для меня дороже всего на свете.
– Понимаю, – горько усмехнулась Диана. – Ради этого дома ты способен на все – на кражу, на предательство. Ты даже самого себя сумел предать.
Джек снова обвел взглядом пустую гостиную, помутневшие пыльные стекла, чувствуя, как разрывается его сердце от жалости и боли.
– Это ты обвиняешь меня в предательстве?! – спросил он. – Но разве не твой отец говорил со мной здесь, в этой самой комнате? Разве не он уговаривал меня помочь спасти этот дом, который был обречен? Его должны были продать за долги. «Только еще один раз, – сказал он мне тогда. – Нам сейчас так необходимы деньги! « Деньги! Твоему отцу всегда нужны были деньги, и он без стеснения брал их у моего отца. Думаешь, он смог бы когда-нибудь остановиться? Никогда! Ему требовалось все больше и больше, он высосал наше семейное богатство досуха. А мой отец был слеп. Он доверял своему лучшему другу, он готов был отдать ему последнее. К Стаффорду перекочевали даже те деньги, которые предназначались в наследство мне и моим сестрам.
