Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 32
Дожидаясь, пока ее соединят, а потом, пока подойдет нужный человек, тетушка прихлебывала компот из сухофруктов и перелистывала очередной пухлый том детективов, который ей подбросила соседка. В жизни моей тетушки была одна, но пламенная страсть — поглощать детективное чтиво равномерными порциями, по одному роману за вечер. Думаю, что издатели рано или поздно поставят ей памятник как идеальному читателю.
— Жора? — оживилась тетя Мила, услышав ответ в трубке. — А-а, не узнал! Ну конечно, дорогуша, кто же еще, кроме меня, будет тебя сегодня называть Жорой. Да, годы идут, как им и полагается… Разумеется, с просьбой, кто же сейчас звонит без дела. Э-э, нельзя ли захватить с собой на брифинг в МВД мою племянницу. Нет-нет, она не журналистка. Просто интересующийся человек. Хорошо?
Повесив трубку, тетя Мила с улыбкой посмотрела на меня и кивнула:
— Не имей сто рублей, а сохраняй школьные связи. Очень полезный совет.
— Вы меня посадили на хвост корреспонденту «Городских известий»?
— Ага, записывай. Или запоминай, как тебе привычнее. Виктор Лапотников из уголовной хроники. Будет ждать через полчаса у «Детского мира». Это рядом с милицейским пресс-центром. Но смотри, я поклялась, что ты не из конкурирующего издания! У прессы сейчас особый режим аккредитации, и власти используют этот прием для того, чтобы показать, кому из журналистов они благоволят в настоящий момент. Очень удобно, правда?
* * *
Огромное здание комплекса «Детский мир», расположенное возле главного рынка, как и следовало ожидать, по нынешним временам выполняло свои функции, заявленные в названии, лишь отчасти.
Три этажа помещения были под завязку забиты жратвой, видеоаппаратурой, шмотками, тампаксами, золотом-бриллиантами и видеопрокатом. Собственно деткам выделялось три-четыре отдела — игрушки, одежда и канцпринадлежности. Остальное перехватили у них взрослые дяди и тети, в принципе — те же дети, только немного повзрослевшие.
Я пришла чуть раньше и бродила по отсекам супермаркета, примериваясь к косметическим стендам. Косметика может не только выгодно подчеркнуть положительные стороны вашей внешности, но и наоборот.
Если простым смертным такая гипотеза не может прийти в голову, то нам, профессиональным «хамелеонам», частенько приходится использовать достижения мировой косметологии в целях, прямо противоположных тем, которые ставили перед собой ее создатели. Мы умеем изменить внешность так, что родная мать не узнает свое детище, а любимый человек, бросив на тебя рассеянный взгляд, пройдет мимо, молча удивившись: как такую образину земля носит?
Я вышла на ступеньки перед главным входом. Журналист немного запаздывал, и я стала прохаживаться возле лотка с видеокассетами, заключив сама с собой пари: если окажется, что мне незнакомы хотя бы десять фильмов из кассет, расположенных на двух стендах, то я поступаю на заочные курсы кинокритиков.
Пари я выиграла, а Виктора Лапотникова все еще не было. Рядом с киношным лотком расположился лоток с аудиокассетами. Из динамика, установленного прямо на полу, на всю округу хрипел Егор Летов: «Детский мир! Это детский мир-р! А-а-а!»
Песня как нельзя лучше подходила к профилю торгового помещения, и на месте «Гражданской обороны» я брала бы деньги за рекламу.
— Ты уже тут? — возник рядом худощавый юноша с недовольным видом.
— Женя, — протянула я руку, которую тот пожал так, словно ему протягивали плохо обструганную деревянную палку, изобилующую занозами.
— Витек. Знаешь что, давай-ка двигаться побыстрее, я и так потерял кучу времени на нашу с тобой стрелку, — пробурчал Лапотников.
Я пожала плечами, и мы спустились с крыльца магазина. На самом деле от «Детского мира» до пресс-центра органов внутренних дел идти было от силы минуты три-четыре, и я не украла у журналиста ни одной секундочки. Но если ему хочется так думать — почему бы и нет? Мужчина всегда должен быть уверен в собственной правоте. Именно это чувство и делает его настоящим мужчиной.
— Я выписал тебе пропуск на свою газету, — поведал мне Лапотников по пути. — Главный приказал. А вообще-то у нас это не принято.
— Я не подведу, — пообещала я. — Можешь за меня не волноваться.
— А мне-то что? — пожал плечами Витек. — Я человек подневольный. Только я никак в толк не возьму, зачем главному тебе такую услугу оказывать? Если ты из органов, то они и так тебя пустят. Если из конкурентов, то зачем главный сам себе яму копает?
— Сложно объяснить, — уклончиво ответила я. — Как-нибудь при случае.
Но Витек уже не слушал меня. Сунув на входе строгому человеку в штатском наши пропуска, он терпеливо ждал, пока тот сверится с фотографией — Витька на постоянном пропуске и моей в паспорте.
Я заметила, что Лапотников достаточно раздражен, мнет рукав чуть великоватой ему рубашки и переминается с ноги на ногу. Наверное, ему очень хочется скорчить рожу в тот момент, когда милиционер снова подымет взгляд на его физиономию.
Очевидно, он принадлежал к той породе газетчиков, которые всегда на нервах, всегда всем недовольны и являются большими специалистами по заказным язвительным фельетонам или смешиванию с грязью тех или иных деятелей, на которых сверху был спущен компромат и требовалась соответствующая статья в соответствующем издании. Суровые, так сказать, будни труженика пера.
— Можете проходить, — наконец позволил милиционер, возвращая нам пропуска. — И в следующий раз попрошу не опаздывать.
Я машинально бросила взгляд на электронные часы в коридоре — до начала ответственного мероприятия оставалось еще пять минут.
Поймав мой взгляд, Лапотников скривил рот, как бы давая понять, что по поводу таких мелочей не стоит препираться: милиционеры, мол, они люди особые и не следует тратить время на доказательство своей правоты — все равно ничего не получится.
В тесном зальчике уже скучало человек десять. Витек сразу стал обсуждать с коллегами очередную сплетню, касающуюся гастролей местной певицы Ксюхи, улетевшей на московские хлеба несколько лет назад, а я терпеливо ждала появления господина Морковина.
Вячеслав Тихонович опоздал ровно на семь минут. Даже не подумав извиниться, он сразу начал пресс-конференцию. Журналисты застрочили перьями. Некоторые выставили вперед диктофоны, не без гордости поглядывая на своих менее обеспеченных собратьев. Впрочем, диктофоны тоже разнились по стоимости, и я перехватила несколько оценивающих взглядов, брошенных владельцами аппаратуры на квадратные коробочки в руках друг у друга.
За время получасовой пресс-конференции я смогла по достоинству оценить новый уровень общения органов внутренних дел с местной прессой.
Из тридцати минут двадцать говорил сам Морковин. Строгий, сухой, подтянутый герой областной перестроечной мифологии, борец с коррупцией и привилегиями не торопясь знакомил журналистов с «некоторыми цифрами». Ни одного живого слова, ни одной доверительной интонации: занудное перечисление совершенных и раскрытых правонарушений. Даже конкретные примеры, приводимые Морковиным, были на редкость невзрачны и походили на те невнятные сообщения из уголовной хроники, которые печатали местные газеты. Очевидно, именно в таком виде они и получали их в пресс-службе Управления внутренних дел.
Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 32
