Фредрика кивнула, попыталась вспомнить фотографии Хокана Нильссона, приложенные к делу. Бледный, тощий, с растерянным взглядом. На некоторых снимках вид у него был сердитый. Насколько нужно рассердиться, чтобы убить, а потом расчленить человека? Сложить части в полиэтиленовые мешки, а потом закопать? Она поежилась. Смерть вообще не отличается красотой, но порой она бывает так омерзительна, что сознание не в состоянии этого охватить.
Диана Тролле знала, где дочь получала рецепты на контрацептивы. Сначала – в молодежной консультации Спонги, а потом, когда по возрасту уже не могла ходить туда, в женской консультации «Серафен», напротив Ратуши.
– Она очень хорошо отзывалась об этом месте, – сказала Диана. – Но сама я там никогда не бывала.
Фредрика решила зайти в «Серафен» по дороге домой. Во-первых, она любила прогуляться пешком. Во-вторых, ее разбирало любопытство.
Выходя с работы, она пыталась дозвониться до Спенсера. Они уже дважды переговорили в течение дня. В его голосе она услышала напряжение и заподозрила, что он взял на себя задачу, которая ему не по плечу. В таком случае ей придется вернуться домой – тут уж ничего не попишешь. Однако некоторые мысли пугали ее.
Если она вдруг умрет, а Спенсер окажется не в состоянии сам взять на себя заботы о дочери – что произойдет тогда с Сагой? Неужели ей придется жить у брата Фредрики?
Никогда в жизни. Спенсер ни за что не оставит свою единственную дочь, – в этом Фредрика не сомневалась.
Наконец-то Спенсер снял трубку и прервал ее размышления. Сага спит – ничего страшного, если Фредрика чуть задержится.
Путь от полицейского управления в квартале Крунуберг до женской консультации «Серафен» возле Ратуши был недолог, но прогулка подбодрила Фредрику. Решив пойти по улице Хантверкарегатан, она наслаждалась весенним воздухом. Он свежее и чище, чем любой другой, хорошо действует на душу.
Женская консультация находилась на втором этаже роскошного старинного особняка на набережной, напоминающего британскую усадьбу. Фредрика оглядела беременных женщин с большими животами, ожидающих в холле, – у некоторых были старшие дети в колясках. Как людям не лень заводить больше одного ребенка? Этого она не понимала. Ни она, ни Спенсер не хотели больше детей, кроме Саги. Во всяком случае, такое у нее было чувство.
– Одного ребенка более чем достаточно, – пробормотал Спенсер как-то ночью, когда Сага была простужена и без конца просыпалась.
Предъявив свое удостоверение медсестре за стойкой, Фредрика изложила суть дела. Когда она попросила показать карточку, медсестра заколебалась.
– Подождите минуточку, я сейчас, – проговорила она и вскоре вернулась с коллегой постарше.
Фредрика еще раз рассказала, зачем пришла. Пожилая акушерка внимательно слушала. Потом длинными пальцами перебрала карточки на стеллаже и кивнула сама себе, вытаскивая нужную.
– Когда она была у нас в последний раз, ее принимала я, – проговорила она, указывая на отметку на полях карточки. Она на мгновение прикрыла глаза. – Через меня каждый день проходит множество женщин, всех не запомнишь.
«А всех и не надо, – подумала Фредрика. – Достаточно вспомнить именно эту».
– Но мне кажется, я знаю, о ком вы говорите, – продолжала акушерка, к большому облегчению Фредрики. – Она приходила за новым рецептом на оральные контрацептивы, однако подозревала, что беременна. Помню, она была совершенно вне себя.
– И что оказалось? – спросила Фредрика.
– Конечно же, предположения подтвердились. Если я правильно помню, мы с ней выяснили, что она на третьем месяце. Она пришла в ужас.
– И что потом?
– Она ушла, сказав, что намерена избавиться от ребенка. Чем все закончилось, я не знаю, потому что у нас она больше не появлялась.
Фредрика пробежала глазами запись в карточке.
– Помните что-нибудь еще из вашей встречи с Ребеккой?
– Только то, что она была очень взволнована. И еще она спросила, может ли женщина сделать аборт, если отец ребенка возражает.
– Так и сказала?
– Да. Мне показалось, что это странный вопрос. Понятное дело, женщина сама решает, хочет ли она стать матерью.
Однако вопрос был задан не случайно, это понимала и Фредрика, и старая акушерка. Фредрику охватило беспокойство. Почему Ребекке пришло в голову задать такой вопрос? Кто тот мужчина, который, как она подозревала, захочет сохранить ребенка?
– Хокан Нильссон, – заявил Алекс, когда она позвонила ему, чтобы сообщить полученную информацию.
– Я тоже так подумала, но…
– Но – что?
– Это было бы слишком просто.
– Он связался с Дианой, выразил соболезнования и все такое. Спросил, можно ли приехать.
– Что она ответила?
– Отказала.
Закончив разговор, Алекс вернулся к изучению материалов дела. Количество документов впечатляло, однако зацепок было мало.
Молодая женщина, которую ждут на празднике в университете, покидает дом и отправляется на автобусе совсем в ином направлении. При этом она втайне беременна, возможно, опасается, что аборт выведет из себя отца ребенка. Означало ли это, что она успела рассказать ему о своем положении?
Ребекка, куда ты направлялась в тот вечер?
В дверном проеме появился Петер, вошел в кабинет и сел. Он потратил почти весь день на обзвон ближайших друзей Ребекки, ее отца и брата.
– Я дал Эллен список фигурантов по делу. Хочу, чтобы их пробили по нашему реестру – не натворили ли они чего за это время.
– Отлично. А те допросы, которые проводили до сих пор, что-то дали?
– Может быть, – ответил Петер и закусил ноготь.
Алекс смотрел на него, ожидая продолжения.
– Через некоторое время после исчезновения Ребекки поползли слухи, будто она предоставляла сексуальные услуги через Интернет.
– То же самое мы слышали от ее матери. Та узнала от подруги.
– Думаю, мы должны это проверить, хотя сомневаюсь, что это правда.
– Я тоже сомневаюсь.
– Кроме того, я слышал кое-что еще, уже более похожее на правду. Вы беседовали с ее бывшей подружкой?
– Несколько раз. А что?
– По слухам, она так и не смогла простить Ребекке, что та дала ей от ворот поворот. Что Ребекка рассматривала ее как своего рода эксперимент.
Алекс потер руки – он всегда так делал, когда находился в растерянности или думал. Его руки были покрыты шрамами от затянувшихся старых ожогов – постоянное напоминание об одном деле, которое закончилось катастрофой и еще долго лежало тяжким грузом на их совести.
– Мы получили некоторые сведения, что у нее не все в порядке с головой – у этой подружки, – сказал Алекс. – В молодые годы она наблюдалась у детского психиатра. По-моему, ей ставят диагноз «маниакально-депрессивный психоз».
