Бой с противником, обладающим огромным численным перевесом, выиграть невозможно. Отлично это понимая, Линдсей хотел только показать обитателям Аберлейди, что Сокол Пограничья и его бойцы готовы рискнуть жизнью ради попавших в беду соотечественников, ведь завоевать доверие гораздо важнее, чем убить еще нескольких англичан.
Заметив, что после очередного выстрела Генри отвлекся и стал смотреть через плечо, Линдсей проследил за его взглядом и увидел Гибсона, который, пригнувшись и перебегая от одного зубца к другому, пробирался к ним по дорожке.
– Кажется, его зовут сэр Юстас? – спросил Генри.
– Да, сэр Юстас Гибсон. Он здесь управляющий и начальник гарнизона в одном лице.
Когда Гибсон приблизился, Генри протянул ему руку и представился, назвав свое имя.
– Англичанин?! – рявкнул Гибсон, хватаясь за рукоять меча. – У тебя английское имя, да и стреляешь ты, как я погляжу, из большого лука, который не очень-то жалуют у нас в Шотландии в отличие от Англии!
– Да, я англичанин, – спокойно ответил Генри. – И имя у меня английское, и стреляю я из английского лука. Что, прикажешь выбросить его и перейти на короткий шотландский? Вы, горцы, неважные стрелки. Если не считать Джейми, я еще не встречал среди ваших ни одного умелого лучника. Палаши – другое дело, с ними вы умеете обращаться.
Юстас бросил на него сердитый взгляд.
– Если ты подданный короля Эдуарда, покинь Аберлейди тем же путем, каким пришел, – потребовал он, – иначе умрешь!
– Не надо так волноваться, сэр Юстас, я вам сейчас все объясню, – вмешался Линдсей. – Генри – англичанин по крови, но он отдал свое сердце и искусство стрелка делу борьбы за освобождение Шотландии.
– Вот как? – удивленно поднял брови Гибсон.
– Да. Я женат на шотландской женщине, – пояснил англичанин, – и считаю ваш народ своим народом.
– Выходит, ты пошел против своего короля?
– Да, пошел, потому что увидел, как этот изверг жесток с шотландскими горцами. Я нарушил королевскую присягу и ушел в лес, чтобы не проливать кровь своих названых братьев горцев.
Удовлетворенно кивнув, Юстас убрал руку с меча и перевел взгляд на Джеймса:
– И твоя верность клятвам с некоторых пор под вопросом, Джеймс Линдсей.
– Так говорят, – ответил тот, твердо глядя Гибсону в глаза.
– И как прикажешь к тебе относиться?
– Как вам угодно.
– Ты нам помогаешь, поэтому мы должны тебе доверять, – нахмурился Юстас, – но если ты рассчитываешь обманом завлечь нас в ловушку… – Он снова многозначительно положил руку на рукоять меча.
– Я пришел вам помочь, и только, – спокойно ответил Джеймс и, отвернувшись, стал смотреть на освещенный факелами лагерь англичан. До Гибсона наверняка доходили ужасные слухи о его предательстве, поэтому подозрительность старого вояки его не удивила. Но не объяснять же каждому встречному, что произошло на самом деле.
– Судите о Соколе Пограничья по его делам, а не по людской молве, – укоризненно заметил Генри.
Джеймс услышал, как Гибсон одобрительно крякнул.
Рядом со свистом пронеслась очередная стрела, Генри потянулся к своему колчану, чтобы ответить на выстрел, но Юстас удержал его, положив руку ему на плечо.
– Это бессмысленно, друг, – сказал он. – У англичан больше людей, боеприпасов и еды, они намного сильнее нас.
Между тем англичане внизу забегали, засуетились, и Линдсей заметил массивный, сделанный из дерева стенобитный снаряд, который группа солдат толкала к замку, намереваясь, очевидно, установить его у самой стены.
– Посмотрите туда, – сказал Линдсей товарищам по несчастью. – Похоже, они готовятся к штурму: эта баллиста примется за дело уже на рассвете. Она очень мощная и наверняка пробьет стену, так что, если мы не уйдем, с нами покончат в считанные дни.
– Голод сделает это еще раньше, Сокол Пограничья, – ответил Юстас. – Ты появился как нельзя более кстати. Леди Исабель тоже рада твоему приходу, не сомневайся, но она боится, что ты разрушишь ее замок.
– У нас нет другого выхода, – хмуро произнес Линдсей. – Но зато вы все, и в первую очередь миледи, будете спасены.
– Спуск с обрыва очень опасен, а мои люди измождены, к тому же девушка серьезно ранена…
– Лучше рискнуть, чем сдаться врагу, – заметил Генри.
– Не волнуйтесь, сэр Юстас, мы все выберемся отсюда, если будем помогать друг другу, – добавил Линдсей.
– Да, но я боюсь, что леди Исабель не простит тебе, если ты разрушишь ее замок.
– Неужели она хочет, чтобы здесь хозяйничали англичане? – рассердился Линдсей.
– Нет, конечно, но она очень любит Аберлейди, ведь это ее дом.
Линдсей оглядел стены, двор, башню. Он хорошо понимал, что чувствовала леди Исабель, потому что много лет назад у него тоже был дом, похожий на этот, и его дотла сожгли англичане – ужасная, невосполнимая потеря, потому что в огне погибло не только родовое гнездо, но и та, которой Джеймс отдал свое сердце… Жаль Аберлейди, но выбора нет.
– Война требует жертв, и леди Исабель придется с этим смириться, – он твердо посмотрел на Юстаса. – Когда окончательно стемнеет, мы покинем замок. А сейчас отправляйтесь-ка со своими солдатами на кухню и поешьте. Здесь покараулят мои люди. Леди Исабель в большую башню я перенесу сам.
Юстас согласно кивнул головой.
– Пойду принесу из кладовой веревки попрочнее, – сказал он. – Еще что-нибудь нужно?
– Да, – буркнул Линдсей. – Помолитесь всевышнему, сэр.
Маленькую пустую комнатку внутри угловой башни скудно освещал лишь сочившийся сквозь бойницу лунный свет. Войдя, Линдсей поставил у стены лук и палаш и подошел к девушке.
Бледная, с распущенными по плечам черными волосами, она сидела на полу у стены, скорчившись от боли; по рукаву платья струйкой стекала кровь, казавшаяся в лунном свете черной.
– Как вы себя чувствуете? – спросил Линдсей, опускаясь на одно колено.
– Неплохо, – хрипло пробормотала раненая, поднимая голову. На ее бледном исхудалом лице явственно читалось страдание, и у Линдсея дрогнуло сердце.
– Ваши раны причиняют сильную боль, – заметил он, осторожно взяв ее за здоровую руку, – но, поверьте, они скоро заживут.
Она посмотрела на него с сомнением. В серебристых лучах ночного светила ее глаза мерцали, как два огромных опала, и Линдсей подумал, что при дневном свете они, должно быть, бледно-голубые. Смущенная его пристальным взглядом, девушка опустила густые черные ресницы, и таинственный опаловый блеск погас.
– Кажется, перестрелка стихла, – сказала она.
– Да, уже стемнело, какой смысл стрелять?
– Англичане часто стреляют в нас по ночам, посылая стрелы наугад, – вздохнула Исабель. – Надеюсь, больше никто не ранен?
