— Меня зовут Стайпс, — сообщил гладиатор. — Я хорошо орудую коротким мечом и сетью, еще трезубцем.
— А я Льешо.
Юноша, следуя примеру остальных, наполнил тарелку кашей и двойной порцией рыбьих голов, сваренных в горшке с пальмовым листом для придания аромата. В духе местного этикета он добавил:
— Я владею граблями для грязи и могу задерживать дыхание под водой.
Стайпса это рассмешило, и он провел Льешо к скамейке с двумя свободными местами. За столом сидели незнакомые люди, кроме одного — Бикси. Парень гневно посмотрел на него, и Льешо подумал: «Хорошо, что взглядом не убивают».
— Ой, спасибо, — недвусмысленно сказал Льешо и по вернулся подыскать другую скамью, но Стайпс усадил его на эту, чуть не перевернув тарелку с едой на колени Бикси.
— Не так быстро, парнишка. Я подумал, если ты этой ночью хочешь спать в бараке, можешь разделить мою койку.
Льешо не в первый раз сталкивался с таким предложением. В поселении ловцов жемчуга девушек и ребят его возраста называли «свежей рыбкой», пока они не определятся в своих предпочтениях. В кругу гладиаторов к молодым ученикам обращались, по видимости, «цыпка», но вежливый вопрос требовал учтивого ответа в любом месте. Ядовитое выражение на лице Бикси было ему тоже знакомо, и оно показывало намерения Стайпса в истинном свете. Льешо не хотел вмешиваться в дела златовласого парня, даже если б он мог принять предложение, чего он делать, конечно же, не собирался. Целомудрие прежде всего.
— Спасибо, но я обручен с молодой девушкой, ныряльщицей. Она фибинка, как и я. Мы знаем друг друга с семи лет.
Льешо улыбнулся. Воспоминание о Льинг, гладкой под водой, как морской котик, обогрело его сердце. Юноша представил, какое у нее было бы выражение лица, услышь она его заявление. Она подняла бы одну бровь и сморщила губки, словно съела что-то кислое. Льинг, бесспорно, влепила бы ему пощечину за ложь, и ни один из них не признался бы, как она близка к истине. Смех защекотал Льешо внутри, и он дал ему волю.
— Мы полжизни проработали в одной команде.
Стайпс добродушно пожал плечами.
— Тогда тебе лучше оставаться верным ей, — посоветовал он. — Его честь не будет спрашивать твоего согласия, а некоторые в бараке сопровождают предложение кулаком в живот. Хорошо всегда иметь вокруг друзей и получить некоторую весомость в наших рядах до того, как начнешь принимать подобные предложения.
Льешо безошибочно отличал хороший совет, поэтому он одобрительно кивнул и погрузил ложку в жижу. Рыба была вполне съедобной, мятое пшено — безвкусным. Стайпс перемешал содержимое своей тарелки. Льешо последовал примеру и выяснил, что вперемешку еда вовсе неплоха.
Юноша почти закончил завтракать, когда Бикси поинтересовался:
— Ты работал с женщинами?
Льешо хотел было огрызнуться в ответ, но, оглянувшись, увидел заинтересованные лица гладиаторов. Он расслабился, словно подобрал ключик к головоломке, и улыбнулся:
— Да, каждую смену. Льинг спасла мне жизнь. У меня закончился запас кислорода в легких, я чуть не утонул. — Юноша вспомнил, как болтался на цепи вниз головой, силы на исходе, и вздрогнул от ужаса, словно это приключилось с ним минуту назад. — Льинг вдохнула в меня воздух и вытащила на поверхность. Если б не она, я бы умер.
Гладиаторы, казалось, понимали, что преданность друзей проверяется в смертельно опасных ситуациях, однако они сомневались, что женщина может иметь такое высокое качество, как долг чести.
— Разве это не… унизительно?
Льешо удрученно покачал головой и ответил:
— Нет, в сравнении с первым синяком под глазом отнюдь нет.
Раздавшийся смех был вызван словно не только неудачей Льешо на любовном поприще, но и направлен на самого Стайпса, да и Бикси, которым досталось несколько тычков локтем меж ребер. Бикси побагровел, но гордо поднял подбородок.
— Не забудь это, Стайпс, — сказал он, подтвердив догадки Льешо и заодно предостерегая гладиатора.
— Как же я могу, парнишка?
Слова Стайпса не тянули на извинение, но он произнес их с таким пылом, что заслужил всеобщую похвалу.
Льешо завершил завтрак и дожидался паузы в разговоре, чтобы откланяться. Уже и весь стол начал расходиться. Враждебность Бикси слегка ослабла, он шустро ушел, не проронив ни слова.
— Ты приживешься здесь, малыш.
Стайпс похлопал Льешо по спине и последовал сквозь толпу за Бикси.
— Куда ж я денусь, — пробормотал юноша без особой в том уверенности.
Как же ему хотелось, чтобы рядом была Льинг, и Хмиши тоже. Вместе они преодолели бы любые трудности, а один Льешо не представлял, как стать гладиатором. Из него и уборщик-то скверный. Но он освоится. Он всегда приспосабливался. Ведро с его именем ждало в доме Марко — его чести, как, очевидно, обращались к нему гладиаторы. За ним и направился Льешо.
Надзиратель сидел за столом, складывая бумаги. Бикси опередил юношу и стоял около надзирателя с сумкой для посланий, перекинутой через левое плечо и правое бедро.
— Этим утром ты мне больше не понадобишься, — сказал Марко, не поднимая глаз.
Он показал рукой на поднос с чайником и тарелкой раскрошенного печенья и обратился к Льешо:
— Унеси это. Как вымоешь барак, к радости мастера Якса, возвращайся сюда. Возможно, у меня найдется для тебя работа.
Бикси с презрительным высокомерием посмотрел на Льешо, убирающего тарелки надзирателя, но что-то в его взгляде и манере показывало, что ему есть, что терять. Если ему хочется быть слугой Марко, пожалуйста. Это не для фибов — они гордый народ, дорожащий своей свободой, которую они лелеяли и защищали на протяжении многих поколений. Так было до нашествия гарнов. К сожалению, фибы оказались плохими воинами. Льешо собирался это изменить, но пока он прислуживал мелкому лицу, нанятому жемчужным господином Чин-ши.
Некоторые его мысли, судя по тому, как смягчился недовольный взгляд, дошли до златовласого юноши. Марко подал ему сверток, и тот стал запихивать его в сумку, больше не обращая на Льешо внимания.
ГЛАВА 5
Через две недели после переселения Льешо с жемчужных плантаций в лагерь гладиаторов ему отвели место в бараках среди учеников постарше, которые не стремились с ним общаться и особого интереса к юноше не проявляли. Льешо стал лучше владеть шваброй, гимнастические фигуры давались ему легко.
Когда он начал понимать их смысл, возросло и уважение к учителю. Сложенный как скала стирщик был точным подобием бога смеха, который, как сказывали, не спускался на землю уже несколько человеческих поколений. Он не вернется, пока гарны сторожат двери рая.
Когда тело и душа Дена сосредоточивались на действии, его внимание проникало повсюду, оно притягивало к поверхности в земных фигурах, парило в воздушных, струилось в водных — ни разу мастер не показался неуклюжим. Наблюдая за учителем, Льешо представлял Кван-ти за работой: она смешивала эликсиры и маленькие пилюли разных форм каждый раз, когда Ден сменял позу. Льешо привык доверять запоминающимся видениям, как и своей интуиции. Жизнь научила его держать эти картины при себе, и он еще внимательней стал наблюдать за учителем, находя наслаждение в эпизодах из прошлого, наслаивающихся на движения стирщика.
