— Лучше бы сегодня. Тогда мы и в бридж сыграем, и ты завтра подольше поспишь.
Я выругалась — правда, про себя. Будь моим собеседником Марк или Прошка, я не стала бы себя сдерживать, но на Лешу моя экспрессия действует угнетающе, а обижать его я не люблю.
— Ладно, еду. Только питание обеспечивай сам. Не тащить же мне через весь город продукты на своем горбу. А машину мне разбили.
— Как это?
— Очень просто. Один пьяный дурак врезался.
— Ты не пострадала?
— Физически — нет, меня вообще не было в машине. А морально — даже очень. Представляешь, каково в такую жару целый день набиваться в автобусы и метро?
— Может, встретишься по дороге с Прошкой? — несмело предложил Леша.
— Вот еще! Тогда мы приедем как раз к вашей утренней электричке.
Леша вздохнул, помедлил и обратился ко мне с возмутительной просьбой:
— Ты бы выпила чего-нибудь успокоительного, Варька. А то, если приедешь в таком настроении, вы тут передеретесь. А у меня и так посуды маловато.
Я запихнула поглубже рвущийся с языка ответ. Ничего, мы еще поговорим при встрече!
* * *
Вопреки Лешиным опасениям, вечер пятницы и ночь с пятницы на субботу прошли вполне мирно. Я выиграла все четыре роббера, в которых участвовала, и стала абсолютным чемпионом в рейтинге на эти сутки, поэтому спать отправилась в прекрасном расположении духа.
Проснувшись, обнаружила, что все разъехались. Генрих — домой, к жене и детям, Леша, Прошка и Марк — на строительные работы. Я вылила из таза под раковиной воду, умылась, напилась чаю и включила телевизор. Через полчаса появился сантехник. Он проявил чудеса изобретательности, вытягивая из меня деньги: ныл, что не справится один, сетовал на нехватку необходимых деталей, намекал на неудобства жильцов, которые на несколько часов останутся без воды, и на собственную неудавшуюся жизнь. Наивный! Он не знал, с кем имеет дело. Должно быть, вымогатель и сам потом удивлялся, как вышло, что не получив ни рубля сверх установленной жилконторой суммы, он заменил не только треснувший кусок трубы, но и проржавевший вентиль в стояке. Правда, в утешение я накормила его обедом и угостила остатками вчерашней водки.
Расправившись с сантехником, я заглянула в расписание электричек. Леша живет в черте Москвы, но от его дома до ближайшей станции метро — пятнадцать минут на автобусе, а до железнодорожной платформы — рукой подать. Ближайшая электричка в сторону вокзала уходила через десять минут, а следующая должна была прийти почти через час. Поэтому я пулей вылетела за дверь и во весь опор поскакала к платформе.
Электричка показалась из-за поворота, когда я поднялась на пешеходный мост. Мне оставалось преодолеть пару десятков метров по мосту и спуститься на несколько лестничных пролетов. «Успею!» — решила я, подбежав к ступенькам.
И тут кто-то толкнул меня в спину. Толчок был настолько сильным и резким, что я не успела ничего предпринять, чтобы смягчить падение, — только выставила вперед руки, защищая голову. Посадка была жесткой. От удара руки подогнулись, и я все же треснулась головой и грудью о стальные полосы, окаймляющие края ступенек. Но — о, чудо! — каким-то образом не покатилась кубарем до самого подножия лестницы. Оглушенная падением, я не сразу сообразила, в чем дело, и, только попытавшись встать, поняла, что мысок моей кроссовки попал в асфальтовую выбоину в ступеньке и зацепился за стальную планку. Точнее, его заклинило между сталью и асфальтом.
Осторожно помогая себе разбитыми ладонями, я встала на колени и осмотрелась. Моя электричка уже отходила от платформы, и в ней уезжал толкнувший меня мерзавец. Падая, я краем глаза видела, как он пробежал мимо, но рассмотреть его бесстыжую рожу, естественно, не успела.
Причиненный мне ущерб был ощутимым, но не смертельным. Сильнее всего пострадали руки и белая футболка. Немного саднили места ушибов: лоб, грудь и колени. Болела неестественно вывернутая стопа. Но когда я окинула взглядом лестницу, эти болячки показались мне пустяковыми. Вот если бы я пересчитала головой и ребрами все эти ступеньки, тогда, пожалуй, было бы о чем сокрушаться.
Я вернулась к Леше, промыла и продезинфицировала ссадины и переоделась, позаимствовав Лешину футболку. Смотрелась я в ней, как в ку-клукс-клановском балахоне, но, по крайней мере, она была чистой.
К следующей электричке я вышла с приличным запасом времени и до дома добралась без приключений.
Приключения ждали меня у порога квартиры в образе вчерашнего пьяницы, погубившего мой «Запорожец». Сегодня он был совершенно трезв и вид имел торжественный, сдовно у церковного служки.
— Привет, соседка! — провозгласил он с моей лестничной площадки, увидев, что я поднимаюсь в квартиру. — А я к тебе.
— Вижу, — буркнула я нелюбезно, поскольку чувствовала себя не лучшим образом. — Давай будем считать, что церемония принесения и принятия извинений уже состоялась, ладно? Я только что треснулась головой и к торжественным речам не расположена.
Как ни странно, злополучного водилу эта тирада не смутила. Во всяком случае, он не поспешил откланяться, а вместо этого внимательно вгляделся в мое лицо и спросил с непонятным нажимом:
— Сама треснулась или помог кто?
Я не собиралась делиться своими горестями с каждым встречным, поэтому без всяких угрызений совести соврала:
— Сама.
— Это хорошо, — заявил он.
— Куда уж лучше! — огрызнулась я, пытаясь оттеснить его в сторону.
— Я ведь чего пришел… — Похоже, этого он и сам толком не знал, потому что пауза затянулась на целую вечность. Я уже потеряла надежду получить обещанное объяснение, когда он неожиданно выдал:
— Кто-то имеет на тебя зуб.
Я пожала плечами: люди, обогретые всеобщей любовью, в наши дни редкость.
Сосед, видимо, ожидал более выразительного отклика с моей стороны, поэтому что на этот раз пауза длилась еще дольше.
— Твой «Запорожец»… Я вчера все-таки отбуксировал его в гараж к приятелю — вечером, когда протрезвел. Приятель у меня — клад. Че хошь починит. Объяснил я ему, что к чему, слезно попросил помочь. «Ладно, — говорит, оставляй. Завтра с утра гляну, чего можно сделать». И вот с четверть часа назад позвонил он мне и такое выдал… Короче, кто-то испортил тебе тормоза. Причем хитро испортил — сразу ничего не заметишь. Они отказали бы только при разгоне до пятидесяти. Я толком не усек, в чем фокус, но, если хочешь, давай позвоним приятелю — он растолкует.
Я прислонилась плечом к стене и впилась взглядом в лицо собеседника, выискивая в нем признаки розыгрыша. Тщетно. Мужик был абсолютно, смертельно серьезен. И даже более того — встревожен. Возможно, конечно, что я имела дело с прирожденным комедиантом, но опыт предыдущих контактов с тем же персонажем убеждал меня в обратном. Выходит, весь этот бред — правда?
— Ты — как? — нервно спросил сосед. — Может, валидолу? Я принесу.
