– Тэрсел, веди себя прилично. И не увлекайся вином, пожалуйста!
Я глянул на него с удивлением.
– По-моему, это никого не заботит, кроме тебя. Ведь это праздник. Разве на нем не должно быть весело?
– Да, но…
– Если в моем присутствии ты чувствуешь себя неловко, зачем…
Гаст, нахмурившись, оборвал меня жестом. Я хотел поинтересоваться, что же все-таки делать, но тут заиграла новая мелодия, девушка увлекла меня в круг, куда потянулась из-за столов остальная, уже хмельная молодежь. И через миг все закружились в быстром танце.
– Не думала, что умеешь танцевать наши танцы, – заметила она.
– А я и не умею, но всему быстро учусь. У нас что-нибудь получается?
– Да, он следит за нами! Помрачнел! – в ее шепоте сквозило торжество.
Я покосился на жениха, а потом еще с большей осторожностью глянул в сторону Гаста и напряг слух. Колдуны говорили на своем наречии достаточно громко, чтобы расслышать друг друга за музыкой.
– А если он морочит нам голову? – спрашивал Скит. – Если он сынок кого-нибудь из их колдовского Совета?
– Тогда нам не поздоровится, если встретится кто-нибудь из его родственников, – заметил Инведнис.
– Он? Сомневаюсь, – Гаст качнул головой.
– Почему?! – Скит нахмурился. – Разве принадлежность коня не в счет? А его способности? Да и сам Ретч его родственник!
– Дальний родственник, – поправил Гаст. – Если он только не лжет насчет этого.
– Вот именно!
– Я имел в виду не это, Скит. На самом деле я думаю, что все как раз наоборот – он из низшего колдовского рода, однако у него есть талант и определенные амбиции.
– Где доказательства этому? – не унимался Скит.
– Во-первых, про Ретча он мог ляпнуть только из самозащиты – мол, есть родственник, готовый, если что, заступиться, сами видели – наш новый компаньон малость трусоват. Во-вторых, вряд ли в его сумке не нашлось бы сменное белье, да и не бесился бы он из-за порванной рубашки. К тому же и к своей внешности он относится несколько небрежно – утром даже не подумал причесаться. И последнее – высокородные темные колдуны не выносят людей и уж тем более не станут держать себя с ними на равных. Они не опустятся до обычной девушки, будь та трижды красавицей. Высшие маги любят показывать свое превосходство над людьми и презирают их.
– А если он делает все это им назло?
– Нет, видно же, что он поступает так, как привык.
Я так заслушался Гаста, что едва не забыл о своей партнерше. Ее руки обвили мою шею и потянули к себе.
– Тэрсел! – в ее голосе послышался легкий упрек.
– Извини, – я стряхнул с себя состояние замешательства, в которое меня поверг спор колдунов, склонился к лицу девушки и поцеловал ее, но не так, как мы договаривались.
Я поцеловал ее, словно мы знали друг друга давным-давно, словно уже долго являлись любовниками. Разгоревшаяся и изумленная она отпрянула от меня. Я шагнул к ней, но тут на мое плечо легла довольно тяжелая рука.
– Думаю, тебе не стоит трогать наших девушек!
Я медленно обернулся к жениху.
– Погоди, приятель, – миролюбиво заметил я, чуть попятившись от парня, оказавшегося чуть ли не на две головы выше меня. – Разве я ухаживаю за твоей невестой? Да и пусть девушка сама решает, с кем ей быть.
Музыка как-то стихла сама собой, колдуны, все еще спорящие по поводу меня, умолкли чуть позже. Но одного взгляда хватило, чтобы понять причину воцарившейся тишины.
– У нее такие сладкие губы – разве можно устоять? – шепнул я так тихо, что никто кроме него не услышал. – Да и не только губы…
Я вильнул в сторону, когда он бросился на меня, и его кулак прошел там, где только что находилось мое лицо.
– Тэрсел! – в отчаянии заорал Гаст.
Все бросились к нам. Но не успели разнять. Если я не владел мечом, это не значило, что я не мог драться на кулаках. Впрочем, драться я как раз не собирался. Я ударил его, но никто не успел увидеть, куда именно. Парень, словно ни с того ни сего, рухнул, как подсеченный, у ее ног и отключился. Я чуть встряхнул кистью и успел заговорить прежде всех остальных.
– Разве эта девушка не свободна, что он стал заявлять на нее свои права?
– Свободна, – откликнулся кто-то. – Да только она его старая любовь!
– Значит, не старая, коли бросился ее отбивать! – выкрикнул еще кто-то.
Тут всех словно прорвало. Крестьяне принялись обсуждать произошедшее, прошлые отношения жениха и моей знакомой, и в итоге начали перемывать косточки их разлучнице. Старейшина, пытался перекричать всех, призывая к тишине. Невеста рыдала, а моя знакомая с нежностью приводила парня в чувство. Я взирал на происходящее с изрядной долей скепсиса, Гаст – с мрачной миной, Инведнис и Скит – явно растерянные. Первое, что сделал парень, очнувшись, это выпалил предложение моей знакомой, одновременно рассыпавшись в извинениях. В этот миг я нечаянно встретился взглядом с Гастом.
– Так и знал, что это дело твоих рук! – в сердцах произнес он.
– Разве я совершил что-то ужасное?
– Не нам об этом судить. Лучше уехать отсюда. И чем быстрее, тем лучше.
Мы уже находились в седлах, дожидаясь Гаста. Маг огня решил напоследок извиниться перед старейшиной. Наконец, он показался из-за домов несколько хмурый, вскочил в седло и тронул лошадь. Мы ожидали от него подробностей, но их не последовало. Прошло несколько долгих минут пути, а Гаст, похоже, и не собирался раскрывать рот. Пришлось прокашляться. Он повернулся ко мне.
– Самое удивительное во всей этой истории, что старейшина был против этого брака. Нам повезло – все могло кончиться страшным скандалом.
После этого напряжение несколько схлынуло. Мы провели в пути еще пару часов – пока солнце не село за нашими спинами, и длинные тени не растворились в сгущающемся мраке. Тогда мы съехали с дороги и остановились у купы деревьев среди луга. Гаст развел костер.
– Сдается, мы могли бы остаться в деревне, – нарушил продолжительное молчание Инведнис и, вздохнув, взялся за кашеварство.
– Так спокойнее, – буркнул Гаст на светлом наречии, покосившись на меня.
– Кажется, ты начинаешь жалеть, что связался с ним? – съязвил Скит. – А ведь впереди еще множество деревень, Гаст. И как мы сегодня убедились, людям могут понадобиться услуги темного колдуна, хотя все эти земли находятся под светлым протекторатом. Как ты убережешь их от него? Запретишь ему общаться с людьми? А сможешь ли?
Гаст промолчал. Только еще больше нахмурился. Я расседлал Шэда, растянулся на земле лицом к костру и прикрыл глаза – внутри еще бродило тепло от выпитого вина, и меня стало клонить в сон.
– Тэр-сел, – по слогам произнес Гаст, когда мною почти уже овладела дрема.
