На палубе черного парусника появилась одна-единственная причудливая фигура. Человек был огромного роста, не меньше двух метров, и Андрей не был уверен, что речь шла действительно о человеке, потому что его лицо оставалось плохо различимым, как и фигура. На нем было темно-красное одеяние цвета свернувшейся крови с длинными, с палец, шипами. Его лицо скрывалось за забралом, по форме напоминавшим какое-то мифическое существо. Предположительно это был дракон, изображенный на парусе.
— Сожгите ведьм! — крикнул Доменикус срывающимся пронзительным голосом.
Кроваво-красный рыцарь поднял руку. За ним на палубе вспыхнула маленькая, но невероятно белая искра. Андрей был ослеплен, закрыл глаза и отвернулся, но это не помогло.
Искра превратилась в полосу оранжево-красного огня, которая, как раскаленный палец, поднялась в небо, а потом снова опустилась вниз, остановившись на пиратской шхуне. Она перемещалась неторопливо, почти вяло и имела ближнюю цель: полукруг из жидкого огня, не достигнув шхуны, остановился на воде в двух метрах от носа.
Пламя не погасло.
Андрей растерянно наблюдал за происходящим: вода не гасила огонь, — напротив, огонь воспламенял воду!
Абу Дун, не веря своим глазам, втянул ртом воздух.
— Что это? — прохрипел он. — Колдовство!
«Не совсем, — думал Андрей в смятении. — Но что-то подобное».
— Греческий огонь! — пробормотал он. — Боже правый, это же греческий огонь!
Ответ Абу Дуна утонул в отчаянном крике. Огненный луч пошел дальше, коснулся носа шхуны и поджег ограждение. Люди в ужасе побежали, но один из пиратов оказался недостаточно проворным. Его одежды коснулась искра, и этого было достаточно, чтобы он вспыхнул, как живой факел. Едва держась на ногах, он с диким криком отступил на несколько шагов и рухнул, в то время как перед ним весь нос шхуны полыхал огнем.
— О Аллах! — кричал, задыхаясь, Абу Дун. — Спасайтесь! В воду!
Если сквозь треск огня и хор пронзительных воплей его люди что-то и слышали, то у них все равно не оставалось времени реагировать на слова. Палец из жидкого адского огня продолжал свой путь и вызвал пожар на всем судне. Жар был таким невыносимым, что, защищая лицо, Андрей прикрыл его руками и в какой-то момент чуть не задохнулся. Двое или трое людей Абу Дуна были охвачены клокочущим пламенем и поглощены им, кое-кому удалось затаиться в безопасном месте. Андрей наконец очнулся от своего оцепенения и гигантскими шагами бросился к люку, в котором исчез Фредерик.
— Бегите! — кричал он. — Спасайтесь!
Но как? Он знал, что шхуна погибла. Никакая сила в мире не могла затушить греческий огонь. Нос корабля полыхал ярким пламенем, которое погаснет лишь в том случае, если не останется ничего, что способно гореть. Тот, кто на борту судна со знаком дракона обслуживал дьявольский механизм, обрушивший на шхуну этот, казалось бы, давно забытый ужас из древности, делал все с пугающей точностью. Огненный луч прогрыз переднюю палубу, брызнул полыхающим пламенем на такелаж и поджег паруса.
Андрей давно уже потерял Абу Дуна из виду. Жар был почти невыносимым. Деляну бросился по трапу вниз и увидел, как Фредерик из последних сил отодвигает тяжелую дверь в невольничий трюм.
— Нет! — кричал он. — Нет!
Тем временем жар проник уже и сюда, вниз. Злой, пылающий свет заполнил люк, через который спустился Андрей. У него не было времени что-либо объяснять. Не обращая внимания на протесты Фредерика, он схватил его, поднял и понес к трапу. Жар, как невидимая рука, ударил в него, он задыхался, но продолжал двигаться вперед.
Палуба превратилась в сущий ад из огня, света, криков и сумятицы. Фредерик хрипло закричал. Андрей сначала, даже не пытаясь ориентироваться, почти вслепую бежал в том направлении, где свет не был особенно ярким и откуда жар не опалял его лицо. Какая-то охваченная пламенем фигура прошла, шатаясь, мимо и, обессилев, упала. Андрей налетел на палубное ограждение и чуть не свалился в воду. Не вполне отдавая себе отчет в том, что делает, он высоко поднял Фредерика и швырнул его за борт, прочь от зверского, все разрушающего огня.
— Плыви! — закричал он. — Плыви к берегу!
Еще до того, как Фредерик, громко шлепнувшись о воду, исчез в ней, Андрей и сам перепрыгнул через ограждение.
После жесточайшего жара, царившего на палубе пиратской шхуны, ледяная вода вызвала настоящий шок. Андрей инстинктивно ловил ртом воздух, глотал воду и чувствовал, как его сердце сбивается с ритма, а силой падения он вдавлен в воду на несколько метров.
Деляну автоматически начал барахтаться и снова оказался на поверхности воды, задыхаясь и лихорадочно открывая рот. Раскаленный воздух обжег ему горло и заполнил легкие белой жидкой болью. Он кричал, погружался в воду и каким-то образом снова оказывался на поверхности, не зная, где он и в каком направлении движется.
Внезапно около него появилось чье-то тело. Подумав, что это Фредерик, Андрей подхватил его и понял, что ошибся. Тело было большим, тяжелым и совершенно неподвижным. Человек без сознания, а может быть, уже мертв. Однако Андрей, вместо того чтобы оставить его, повернулся на спину, положил человека себе на грудь, так чтобы его лицо оказалось над водой и он смог дышать, и поплыл дальше.
Оставалось только надеяться, что плывет он в нужном направлении.
На этот раз судьба в виде исключения была на его стороне. Уже через несколько мгновений его подхватило очень сильное течение. Не пытаясь противиться ему, Деляну был озабочен лишь тем, чтобы по возможности сохранить регулярный и щадящий ритм.
В этом месте реки было много водоворотов и подводных течений, уносивших пловца на несколько миль в сторону, но недалеко от берега находилась группа скалистых островков, о которые разбивалась вода, прежде чем выплеснуться на берег крупными и медленными спиралями.
Андрей достиг этого места из последних сил, кое-как поплелся по полого поднимающемуся склону из мокрого песка и мелкого остроугольного щебня. Только теперь он понял, что спасенный им человек — Абу Дун. Тот был без сознания, но дышал, и Андрей потратил ничтожный остаток своих сил на то, чтобы оттащить пирата подальше от воды и повернуть на бок. Потом он повалился навзничь и в течение нескольких минут не был способен ни на что другое, как только смотреть в небо и глубоко дышать.
Череда резких звуков — кто-то мучительно давился — вернула Андрея к действительности. Он с трудом приподнялся, повернул голову и увидел, что Абу Дун пришел в себя и его рвет в воду.
От этого зрелища ему сделалось нехорошо. Он отвернулся и стал смотреть на реку.
Туман почти совсем рассеялся. Серая дымка, висевшая над водой, позволяла разглядеть контуры предметов; общий вид был призрачен и ужасен.
Невольничья шхуна превратилась в плавающий костер. Она вся горела ослепительным пламенем — от носа до кормы. Такелаж и паруса, охваченные греческим огнем, рассыпались, и как раз в тот момент, когда Андрей остановил взгляд на горящей мачте, она распалась на две части и рухнула в воду. Даже река горела.
