Вильямс отскочил от поручней и сделал несколько шагов в сторону бака. Я двинулся в том же направлении и, следом за ним, задрал голову, пытаясь определить, что же произошло. Я разглядел с трудом, что подветренный край фор-бом-брамселя оторвало от рея и шкотовый < Шкот – снасть судового такелажа для управления парусами. Шкоты крепятся к углам парусов.> угол паруса мотается из стороны в сторону, хлопая по ветру; примерно через каждые пять секунд раздавался гулкий удар о стальной рей, как будто по нему били огромной кувалдой.
– Похоже, что скобу вырвало или лопнуло звено у цепи, Вильямс! – что есть мочи проорал я, стараясь перекричать шум хлопающего паруса. – И лупит люверсами < Люверс – отверстие в углу паруса с медным кольцом.> по рею!
– Да! – закричал он в ответ, хватаясь за гитов. Я подбежал, чтобы помочь ему. В тот же момент до моего слуха донесся топот бегущих ног, и вскоре к нам присоединились остальные вахтенные и второй помощник. Через несколько минут мы отпустили рей и взяли парус на шкоты. Затем Вильямс и я полезли наверх, чтобы найти то место, где произошел обрыв. Дело обстояло так, как я и предполагал: со стальными петлями все было в порядке, но из скобы вылетела шпилька и саму скобу заклинило в отверстии для шкива на самом конце рея.
Вильямс отправил меня вниз за новой шпилькой, а сам, отвязав гитов, осмотрел его до самого соединения со шкотом. Вернувшись с новой шпилькой, я ввинтил ее в скобу, пристегнул гитов и закричал матросам, столпившимся на палубе, чтобы они начали тянуть канат. Они дружно навалились, и при втором рывке скоба выскочила из отверстия. Когда ее подняли достаточно высоко, я перебрался выше, на рей брам-стеньги, и держал цепь, пока Вильямс пристегивал ее к люверсам в парусе. Затем он снова привязал гитов и закричал второму помощнику:
– Все готово! Выбирай!
Потом он обратился ко мне:
– Ты лучше спускайся и помоги им тянуть, я тут останусь и буду светить фонарем на парус.
– Договорились, – ответил я, перебираясь на ванты. – Только смотри, чтобы привидение не утащило тебя.
Я отпустил эту шутку, поддавшись секундному беспечному веселью: когда висишь на реях, на тебя время от времени находит такое состояние. У меня было приподнятое настроение, и я в ту минуту совершенно не испытывал чувства страха, которое столь сильно одолевало меня в последние дни. Полагаю, это было вызвано свежим бризом.
– Оно тут не одно! – сказал Вильямс с характерной для него краткостью.
– Что? – переспросил я.
Он повторил свое замечание. Моя веселость вмиг улетучилась. Реальность всех тех таинственных срытии, имевших место в последние недели, вспыхнула в моем сознании с ужасающей четкостью.
– Что ты этим хочешь сказать, Вильямс? – спросил я у него.
Но он умолк и больше ничего не сказал.
– Что тебе известно, Вильямс? – продолжал я допытываться. – Почему ты никогда не рассказывал мне о том, что... Резкий окрик второго помощника прервал меня:
– Эй там, на реях! Нам всю ночь прикажете ждать? Один из вас быстро вниз, поможешь тянуть фалы < Фал – снасть бегущего такелажа, трос для подъема роев, гафелей, парусов.>. Второму оставаться наверху и освещать такелаж!
– Слушаюсь, сэр! – закричал я в ответ.
Затем я повернулся торопливо к Вильямсу.
– Послушай, Вильямс. Если ты считаешь, что есть реальная опасность оставаться одному на реях... – Я с трудом подбирал слова. – Если хочешь, я останусь с тобой.
Снова донесся голос второго помощника:
– Эй, спускайся быстрее! Пошевеливайся! Какого черта ты там делаешь?
– Спускаюсь, сэр! – крикнул я.
– Ну что, мне остаться? – снова повторил я.
– Ерунда! – сказал он. – Не бери в голову, приятель. Я выжму из них все денежки, что причитаются мне. Кость им в горло. Я не боюсь их.
Я полез вниз. Это были последние слова, с которыми Вильямс обратился к кому-либо из живущих.
Я спустился на палубу и присоединился к парням, выбирающим снасти. Только мы подняли рей и второй помощник, вглядываясь в темные очертания паруса, приготовился отдать команду: «Завернуть концы!» – когда до нашего слуха донесся какой-то странный, как бы придушенный крик. Это был Вильямс.
– Ребята, стоп! – крикнул второй помощник.
Мы замерли прислушиваясь.
– Что там у тебя, Вильямс? – прокричал второй помощник. – С тобой все в порядке?
Ответа так и не последовало. Некоторые матросы утверждали потом, что они уловили странный вибрирующий треск на реях, он был едва слышен из-за гудения ветра в снастях. Как будто кто-то щелкнул пучком свободных концов. Я не берусь утверждать, в действительности ли они услышали этот звук, или же это было нечто, существующее только в их воображении. Лично я ничего не уловил, но, надо отметить, я держался за самый конец каната и находился дальше всех от мачты.
Второй помощник приставил ладони рупором ко рту и снова закричал:
– С тобой все в порядке?
В ответ донеслось нечто почти неразборчивое – обрывки фраз:
– Кость вам... Я не списался... Вы думали... Согнать... Мои деньжата.
И затем сразу воцарилось молчание.
Я стоял, как пораженный, глядя на неясные очертания паруса.
– Он бредит! – сказал Стаббинс, которому приказали покинуть пост впередсмотрящего и тоже выбирать парус.
– Он спятил, у парня явно не все дома, – сказал Квойн, стоявший впереди меня. – Да он и всю дорогу вел себя странно.
– Всем молчать! – рявкнул второй помощник. Затем крикнул:
– Вильямс!
Никакого ответа.
– Вильямс! – еще громче.
И опять – тишина.
– Черт бы тебя побрал, кокни! Не слышишь, что ли, крокодил! Глухота на тебя напала?
Ответа не последовало, и тогда второй помощник обратился ко мне:
– Быстро слетай наверх, Джессоп, и проверь, что там случилось!
– Слушаюсь, сэр, – сказал я и побежал к вантам. Мне было не по себе.
Неужели Вильямс сошел с ума? Конечно, он всегда отличался странным поведением, но... Или – мысль вспыхнула в моей голове – он увидел... Закончить предложение я не успел. Внезапно где-то наверху, у меня над головой раздался ужасный вопль. Я замер, занеся ногу на перекладину. В следующее мгновение что-то вывалилось из темноты и упало на палубу рядом с матросами. Это было человеческое тело. Удар был таким сильным и звук при этом таким громким, таким отчетливым и жутким, что мне сделалось дурно. Сразу несколько матросов громко вскрикнули в испуге и выпустили фалы из рук, но, к счастью, сработали стопора, и рей не упал. Затем на несколько мгновений в толпе матросов воцарилась гробовая тишина, и мне показалось, что в шуме ветра я услышал жалобный стон.
