Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
С кем мог тусоваться фигурант, Юлька себе примерно представляла, это сужало круг поиска. Однако обнаружить главу комитета, и желательно бодрствующим, — еще не все, необходимо проявить чудеса эквилибристики, дабы не быть посланной. Как известно, посылать кого бы то ни было и как угодно далеко во время сиесты — законное право каждого в нашей стране. А наши парламентарии, блин, прекрасно знают свои права.
— Я восемь минут набрал, — лениво прогудел Серега. — Хватит?
— Смотря чего ты там наснимал. Ладно, — смилостивилась Юлька. — Пошли синхрон писать.
— Вот блин, — поморщился оператор. — Кого?
Юлька сказала. Сергей тоже кое-чего сказал по этому поводу. Затем она двинулась по сиестионному залу квадратно-гнездовым способом, искоса и ненавязчиво заглядывая в гамаки. Серега уныло плелся следом.
В парламенте все операторы профессионально тащились лишь с одного момента — пробуждения депутатов после сиесты. Юлька и сама любила это динамичное видео, которым так прикольно было заканчивать опостылевшие сиестионные сюжеты. Когда по мелодичному сигналу таймера все гамаки внезапно сворачивались, вытряхивая наружу бодрых либо нарочито бодрых народных избранников, гасли зеленые огоньки кондишенов, нарастала маршевая музычка. Когда мужественные депутаты в самом соку поводили мощными плечами из-под официальных маек цветов своих партий, блоков и фракций, подтягивали повыше животы, с переменным успехом выдавая их за могучую грудь, а кое-кто даже изображал несколько гимнастических движений. Когда женственные депутаты поправляли прическу, эротично просовывали ножки и ножищи в босоножки на каблучках, натягивали бюстами официальные топики с ювелирными кондишенами. А затем и те, и другие неспешно удалялись в визаж-залы, куда прессу допускали очень редко и по особой аккредитации.
Появлялись депутаты оттуда нескоро, да и вообще после сиесты ничего интересного в парламенте обычно не происходило. Все по-настоящему веселое: вынос на обсуждение законопроектов и последующий мордобой, перегруппировки фракций и коалиций, импичмент президенту и роспуск правительства, громкие заявления и кулуарные сговоры, интриги и интрижки — бурлило с утра, до наступления настоящей жары, перед которой слабели к полудню даже парламентские кондишены. К тому же близилось лето, и основным настроением в этих стенах все активнее становилось чемоданно-отпускное. Как, впрочем, и повсеместно в нашей стране.
…А с комментарием по инфляции Юльку все-таки послали. Не в грубой форме и не навсегда, а вежливенько так, с улыбочкой, «подходите-девушка-после-сиесты». Которой оставалось еще добрых часа два, а камеру на студию надо было вернуть уже через двадцать минут. И почти сразу же, по-быстрому начитав написанный по дороге в наколеннике сюжет, выезжать на следующую съемку.
Ну и фиг с ней. Да кому она нужна в нашей стране, эта инфляция?
* * *
С Соловками надо было что-то решать.
Вечерний выпуск пошел в эфир, у Юльки оставалась только одна съемка на ночной, и до выезда имелось еще минут сорок. По телевизору в ньюз-руме крутили этот самый выпуск, редкие неразбежавшиеся со студии журналисты смирно сидели вдоль стенки, отсматривая себя в преддверии завтрашнего разбора полетов. Юлька тоже делала вид, что смотрит, а сама втыкала в инет.
Сайт у лагерного комплекса «Соловецкий» был ого-го. Заблудиться здесь было так же легко, как на территории самого комплекса, необъятной, как гордость и самомнение этой страны. Прайсы Юлька нашла с огромным трудом, так тщательно их замаскировали между видовыми заставками, мегабайтами фоток с пышной растительностью, морем и детскими мордашками, историческими экскурсами в мрачное прошлое и завлекательными проспектами феерического настоящего, восхваляющими как Соловки вообще, так и каждый из лагерей в отдельности. Надо будет по смотреть конкретно про этот Сандормох. Но сначала прайсы, что ж они так медленно грузятся… Бли-и-ин!
Самый простой вариант — за бабло — отпал сам собой, как хвост у почти пойманной ящерицы. В проспекте цены назывались умеренными и рассчитанными на представителей среднего класса, из чего Юлька (отнюдь не впервые в жизни) сделала вывод, что к среднему классу она ни разу не относится. И тем более острой и срочной стала необходимость что-то решать.
Путевка на Соловки (июль, высокий сезон!) досталась на шару, по большому везению и за выслугу лет Юлькиному первому мужу, и проблемы с ней начались задолго до указанного срока лагерной смены. Во-первых, путевка оказалась чем то вроде фэнтезийного артефакта, магические способности которого проявляются только после подсоединения сопутствующих элементов. Дополнительных справок, печатей и виз к ней пришлось собрать немеряно, причем о самой-главной-справке, разумеется, забыли, все мыслимые сроки ее получения вышли, и для добычи этой последней запчасти к артефакту Юльке пришлось звонить сегодня чуть ли не в Минздрав. Но главная проблема состояла не в этом. Путевка была одна: порядочное свинство со стороны академического начальства первого мужа. Знают же, блин, что у их ценного сотрудника как минимум двое детей.
Первый муж без малейших сомнений вписал в пустую графу имя Костика и остался весьма доволен собой. Его мотивации Юлька прекрасно понимала: Костик был на год младше Мишки, сына мужа-два, и основное соперничество в крутизне между мужьями происходило именно в сфере погодков-сыновей. Марьяну оба воспринимали как маленькую Юльку, временами бурно делили, но в целом слегка побаивались и правильно делали. Славик же родился еще тогда, когда мужа-два и на горизонте не виднелось, а потому, по безупречной логике первого мужа, на старшего сына можно было с легкостью забить.
Но Юлька так не считала. Вариант, при котором один ребенок едет летом на Соловки, а остальные могут рассчитывать максимум на хлипкую благосклонность бабушек, был отметен как несовместимый с человеческой моралью. И теперь Юлька думала, как бы все совместить. Впрочем, она всю жизнь только об этом и думала, только тем и занималась.
Сама она была на Соловках один раз, пробегом, со съемочной группой: отлавливали каких-то звезд на тамошнем кинофестивале. И не успела проникнуться, что в них такого особенного, в этих Соловках.
Из телевизора послышался знакомый текст знакомым голосом, и Юлька повернула голову. Шел стенд-ап ее последнего сюжета из рубрики «Самоспасение»: в мокром, в облипку, топике, с торчащими во все стороны волосами она яростно обмахивалась веером компьютерных распечаток. Идиотская рубрика, блин. А когда Юлька ее только придумала, ей нравилось.
Нравилось, потому что очень уж точным было попадание, в самый центр десятки. В нашей стране можно выжить лишь в том случае, если живешь под девизом самоспасения. Никто другой тебя не спасет, а спасаться в нашей стране приходится ежесекундно: нормальная, не-экстремальная жизнь невозможна здесь по определению. Но мы привыкли, мы так живем, а технику самоспасения просто нужно все время совершенствовать, в том числе и с помощью теленовостей. Черт его знает, может быть, она, Юлька Чопик, занимается и не совсем уж бессмысленным делом.
Но, блин, Соловки. С той единственной безумной съемки у Юльки не осталось никаких полезных координат, хотя мало ли, надо перепроверить. Плюс пройтись по знакомым, вдруг у кого-нибудь есть какие-то выходы. Территория на Соловках огромная, наверняка там можно снять по-дикому хибарку за разумные деньги. Правда, в этом случае придется ехать с детьми самой: о том, чтобы отпустить их далеко и надолго с кем-нибудь из мужей, Юлька и помыслить без содрогания не могла. Блин, насколько оно не в тему сейчас, когда как раз все решается с проектом… Хотя до Костиковой смены еще почти месяц, может, и получится все совместить, разрулить и устаканить.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
