Между этими двумя группами фотографий вклинивается, если он, конечно, может вклиниваться, провал, как я понимаю, лет в семь-восемь. О том периоде я сохранил самую что ни на есть жалкую горстку воспоминаний, и вот теперь, разложив на полу все эти снимки, я обнаружил, что и моих фотографий того времени нет как нет! И спрашивается, почему за столь долгий период времени, столь значительный в жизни ребенка, никто не удосужился сфотографировать меня? Есть куча снимков Пег той же эпохи: Пег на пляже, Пег на пони. Вне всякого сомнения, я по праву мог бы хоть на некоторых снимках красоваться с ней рядом. Кое-где она и впрямь стоит как-то с краю, бочком, как бы высвобождая для меня место. Как будто я исчез, сбежал, шустрый ребенок, нормальный по крайней мере, притом сбежал надолго, чтобы явиться вновь весьма непривлекательным, серьезно укрупнившимся юнцом. Конечно, можно бы написать Пег, порасспросить, да я же ее знаю, ни за что она мне не станет отвечать.
Только вот сейчас, ворочаясь из-за бессонницы, я вдруг сообразил, что не только многие мои воспоминания похожи на снимки своей разрозненностью и стылостью, они и состоят из снимков, из тех редких снимков, какие я, уже взрослым, сто раз видел у мамы в доме, на каждом Рождестве. И кроме них я почти ничего не помню.
Твоя открытка пришла сегодня вечером. Я думал, ты выкажешь побольше понимания насчет денег. Два месяца, конечно, не спасают, да, но они бы облегчили дело. Вполне возможно, учитывая, что я могу сдать этот дом и два других, которые пустуют, на следующий месяц я буду в состоянии тебе послать побольше. Да, в Нью-Йорке жить дорого, сам знаю, но никто тебя и не заставлял туда переезжать. Ну а я, я через весь город еду до ближайшего Сейфвея, отнимая драгоценное время от других занятий, лишь бы сэкономить какую-то ерунду. Могла бы, в следующий раз подскакивая до Манхэттена на своем такси, над этим поразмыслить.
Целую.
Энди.
* * *
Картошка — много
Консервы — много
Кексики
3 пак. сосисок
4 пак. фасоли
гов. с рисом — много
виногр. желе
хлеб
туалета, бум. — много
майонез
огурчики
печенье
лампочки
* * *
Милый Харолд,
Ну как же, как же, конечно, я тебя помню. Итак, ты занялся сельским хозяйством, что же, это интересно. Я и сам человек близкий к земле, хоть я от нее оторван, изгнан в город, что вполне натурально, ибо город имеет преимущества для всякого, кто должен быть всегда на публике, у нее, как говорится, на глазах или у нее в заднице, как часто случается со мной. Что касается оборудования и прочее, это не по моей части. Значит, ты женился-таки на Кэтрин. Как мы из-за нее соперничали! Да победит, что называется, сильнейший, и он, бесспорно, в данном случае и победил. Мы с Джолли разъехались два года назад. Мне остался дом, старая викторианская коробка, чересчур просторная для меня одного. Порой мне в этом доме бывает так невыносимо одиноко, я уж подумывал, что хорошо бы собаку купить, но страшновато как-то, а вдруг попадется кусачая. У меня и офис тут же в доме, здесь я и пишу, здесь занимаюсь издательскими делами, очень удобно, можно почти носа не высовывать. По-моему, огромное преимущество сельской жизни в том, что редко видишь ближних. Конечно, если будешь в этих краях, ты можешь у меня остановиться, хотя не уверен, что мы с тобой сумеем "хорошенько клюкнуть". У меня кой-какие нелады со здоровьем. Ничего особенного, но приходится чуть-чуть остерегаться. И люди в барах теперь все до того неприлично молодые. Наверно, ты, работая на воздухе в любую погоду, так и пышешь здоровьем и выглядишь моложе своих лет. У меня иногда бывают странные шумы в груди. Мы так рано делаем свой выбор, практически без всяких предпосылок, буквально наобум, и в результате наши пути расходятся, и с них нам не свернуть. Как все это печально. Сам себя загонишь в угол, а потом глядишь — и, кажется, нет никакого выхода. Наверно, если бы я гулял побольше, я бы лучше себя чувствовал, но не хочется, знаешь, предпринимать ничего такого очень уж обременительного — из-за этих шумов. В сущности, я кабинетный работник. Ужасно скучно. Только ты меня непременно извести, если окажешься поблизости проездом, я сюрпризов не люблю. А что именно ты выращиваешь?
Энди.
АВГУСТ
Дорогая мама,
Я вот тут копаюсь в твоих альбомах с фотографиями, хочется приискать несколько хорошеньких карточек для твоей комнаты. До чего нелепо теперь выглядят эти старинные купальные костюмы, хотя ты-то как раз просто конфетка! Папа, кстати, мне запомнился низеньким толстячком с сигарой, и так странно его видеть подтянутым, и с этими усиками, — прямо негодяй из старой киноленты. Проглядывая фотографии, невольно я заметил, что среди них совсем нет, кажется, моих карточек в возрасте от семи до пятнадцати лет, и это навело меня на размышления. Ты мне говорила, что папа часто бывал мною недоволен в детстве, в то время, когда так блистали все сыновья его знакомых. Даже, кажется, ты употребляла слово стеснялся". Могло ли так случиться, что из-за этого — с горя, естественно, — он не захотел, чтоб в доме были мои фотографии? Может, он их воспринимал как неприятное дублирование? Кстати, вполне могу себе представить. В смысле — вот я тут как тут, и вот он снова, снова я — но уже на каминной полке или еще где-то, ну, не знаю. А может, он опасался, что эти снимки станут для него впоследствии болезненным напоминанием? Если тебе это представляется маловероятным, как, между прочим, и мне, возможно, у тебя есть другое объяснение, и в таком случае я буду рад о нем узнать. Тогда черкни мне, пожалуйста, пару строк, поскольку мне не удастся скоро выбраться к тебе, как я намечал.
Твой любящий сын
Энди.
* * *
P. S. для миссис Робинсон:
Я знаю, что если мама знакомится с этим письмом, значит, вы ей его читаете, за что вам колоссальное спасибо. Я знаю, какая она забывчивая, а порой бывает вредной, особенно если ей покажется, будто ее критикуют. Я вовсе ее не осуждаю за то, что не фотографировала меня все эти годы. Мне с высокой горы плевать на эти фотографии; просто я не понимаю, почему их нет. То есть, я хочу сказать, матери обычно обожают снимать своих детей. Я надеюсь, что, несмотря на ваши вполне объяснимые трения с мамой, а возможно, как раз благодаря им, вы согласитесь помочь мне в этом деле. Вам придется только найти способ усыпить мамину бдительность. Например, вы заводите разговор про собственных детей, если они у вас имеются, в противном случае вы их сочиняете и потом, мимоходом, в скобках, сетуете, как, мол, трудно фотографировать детей, они, мол, такие егозы. Тут мама, возможно, вступает в беседу, внося в нее собственную лепту. Например, она, возможно, замечает, что девочек фотографировать легче, и это для меня был бы важный ключ. Детали оставляю на ваше усмотрение. Очень вам буду благодарен, если черкнете пару строк обо всем, что вам удастся выведать. По-моему, будет только справедливо, если вы примете от меня двадцать долларов, которые приклеены внутри конверта Я не хотел, чтобы они вывалились у мамы на глазах и она, конечно, сочла бы, что это для нее.
