И так далее, ад-инфинитум.
Тяжело вздохнув, он вновь приступил к работе, вводя в когитатор новый набор координат. Незаметно для себя Энджи с тоской стал размышлять о том, как часто жизнь человека определяется местом его рождения. Вот если бы он родился на какой-нибудь другой планете, то мог бы стать шахтером, фермером, может быть, даже охотником! Но вышло так, что он родился на этой планете — на Либрисе VI, — а это мир, единственная значимая индустрия которого размещалась в гигантском, размером с город, комплексе Администратума — одном из многих тысяч подобных комплексов, разбросанных по всей Галактике. Не видя перед собой никаких иных перспектив, как прежде не имели их и его родители, Эразмос Энджи поступил на имперскую службу, став одной из маленьких шестеренок в механизме огромной бюрократической машины, осуществляющей бесперебойное, хотя и не всегда безупречное, административное управление всем Империумом. Самоотверженное и благородное служение — так или почти так обычно отзывались о его работе те, кто его знал. Но этому, как и многому другому, услышанному в жизни, он уже давно не верил.
— Координаты: два, один, восемь, запятая, четыре, один, ноль, ноль… — продолжал голос — его невидимый мучитель, и ему казалось, что насмешливую, издевательскую интонацию можно расслышать даже сквозь помехи на линии. — Координаты: два, два, один, запятая, один, семь, два, девять.
Теперь ему было уже сорок пять, и, имея за спиной тридцать лет отупляющей чувства и разум работы, Энджи знал, что поднялся в иерархии Администратума так высоко, как только было возможно в его положении — а именно до головокружительной высоты должности ассистента-переписчика ранга секундус минорис. Другими словами, мелкого клерка-регистратора, вынужденного каждый день своей жизни проводить в зале 312, склонившись над когитатором у стационарного приемника. В его обязанность входило, набирая на клавиатуре цифры, без устали вводить в когитатор никогда не прекращающуюся череду чисел, наговариваемую ему в наушник голосом, обладателя которого он никогда в жизни не видел и не увидит. Эту обязанность он выполнял семь дней в неделю, двенадцать часов в день, с двумя разрешенными ему пятнадцатиминутными перерывами на отдых и одним большим получасовым на обед, не считая однодневного неоплачиваемого отпуска, который ему предоставляли каждый год в День Императора.
Проживая унылую, серую жизнь, чувствуя себя совершенно забитым, Эразмос Энджи давно перестал заботиться о том, какой именно цели служит его деятельность. Вместо этого он вот уже тридцать лет как просто выполнял выпавшие на его долю обязанности, бесконечно вводя в когитатор все новые и новые координаты, — не важно, какое значение они имели, если имели вообще. Потерянная душа, плывущая по воле волн в бесконечном и безрадостном море цифр.
— Координаты: два, три, три, запятая, три, три, два, один… — произнес голос, каждым своим новым словом все более истощая увечную душу переписчика. — Координаты: два, два, три, запятая, семь, семь, один, два…
Затем, уже закончив вводить в машину последний набор координат, Эразмос Энджи вдруг подумал, что, возможно, допустил ошибку. Последние цифры были 223,7712 или 223,7721? Однако через некоторое время, раз-другой выбранившись и пожав плечами, он выбросил все сомнения из головы и решительно перешел к следующим числам. «Так ли уж важно, — утешал он себя, — сделал я ошибку или нет…» Он давно уже в своей работе, как и в жизни в целом, не видел никакого смысла.
В конце концов, это всего лишь цифры…
Глава четвертая
22:57 по стандартному имперскому времени (расчетное приближение в реальном пространстве в условиях непосредственной близости к планете)
СТРАННЫЕ ПРИКАЗЫ И НЕПРИВЕТЛИВЫЙ ВИД ПЛАНЕТЫ
ПРИЗЫВЫ ВЫПОЛНИТЬ ДОЛГ И ВОПРОСЫ, ОСТАВШИЕСЯ БЕЗ ОТВЕТА
ДЕСАНТНЫЙ МОДУЛЬ И СТРАХ ПЕРЕД ВЫСАДКОЙ
Многократно увеличенная оптикой устройств, хитроумно скрытых в прозрачной панели носового обзорного портала, приближающаяся планета выглядела устрашающе огромной, и любому, кому довелось бы увидеть это багрово-коричневое небесное тело, прежде всего пришел бы на ум образ полузастывшей, чудовищно раздувшейся капли крови. Глядя на нее с привычного для себя места на возвышении капитанского мостика, откуда он осуществлял управление вверенным ему космотранспортом, капитан Видий Штрелл поймал себя на мысли, что ему жаль тех ребят, которые должны будут туда десантироваться. «Вот бедолаги! — подумалось ему. — Много повидал я разных планет — некоторые из них вполне можно было назвать дырой в ад, — но есть в этой проклятой что-то такое, что поневоле думаешь: высадка на нее приятной точно не будет».
— Капитан!.. — услышал он за спиной голос Гударсена, своего первого помощника. — Навигационная связь сообщает, что в данный момент мы находимся в пятнадцати целых тридцати пяти сотых минуты от траектории орбиты планеты. Гравитационные условия нормальные. Все системы работают бесперебойно. Мы полностью готовы, капитан. Прошу разрешения передать приказ Центру управления о подготовке десантного модуля к десантированию на планету.
— В разрешении отказываю, — заявил Штрелл. — Хочу, чтобы вы, Номер Первый, еще раз проверили коды подтверждения информации последнего астропатического послания. О результатах проверки доложите немедленно!
— Так точно, сэр. Приказ понял! — ответил Гударсен и бодрым, энергичным шагом — что капитану, вероятно, должно было казаться похвальным рвением — кинулся выполнять его инструкции.
Не обращая внимания на привычную суету офицеров на командном мостике, Штрелл вновь вернулся к своим мыслям и перевел взгляд на увеличенный обзорным порталом надвигающийся на них шар планеты. Глядя на этот чужой для него мир, он никак не мог понять, что же больше заставляет его испытывать беспокойство: нечто зловещее в самом облике планеты или несуразность приказов, которые привели его к ней? Его корабль «Неизбежная победа» в числе других тридцати транспортов, не считая кораблей сопровождения, уже находился на пути к системе Сельтуры, когда они вдруг получили приказ оставить конвой и продолжить путь в одиночку. В приказе речь шла лишь о небольшом отклонении от курса — не больше чем один четырехчасовой прыжок через варп, но и одной только формулировки задания, с которым они сюда направлялись, было достаточно, чтобы капитан «Победы» сейчас в досаде стискивал зубы.
«Одна-единственная рота! — думал Штрелл. — Ну зачем, во имя всего святого, командованию операций Космического Флота вдруг понадобилось, чтобы огромный межзвездный транспорт изменил свой курс ради десантирования на какой-то захолустный, забытый Императором мир одной роты Имперской Гвардии?!»
Обеспокоенный этой мыслью, Штрелл взял в руки отпечатанный экземпляр судовой декларации и стал недовольно его просматривать, пока наконец его взгляд не остановился на записи о выведшей его из себя роте: «6-я рота; 14-й Джумаэльский добровольческий; ротный командир — лейтенант Винтерс». Ничего, что выходило бы за рамки обычной записи в декларации. Ничего, что могло бы объяснить, почему его и всю его команду отрывают от исполнения своих обязанностей, — а также от защиты конвоя! — чтобы переправить две сотни человек на планету, которая находится там, где находиться, по галактическим меркам, все равно что не существовать вовсе.
