Кипя от негодования, Джоан все же постаралась не проявлять свои чувства. По крайней мере, она могла быть уверена в том, что в ее жизни есть хоть что-то неизменное — Хедер-хауз!
— Тогда ты должен понять, почему я хочу, чтобы ты тоже полюбил это место. Только здесь я чувствую себя дома, в безопасности.
— Но ведь ты вступила в «Спасение» по своему собственному желанию, — напомнил Харви.
— Это правда. Я тогда заканчивала университет. Линда приехала к нам, чтобы прочитать лекцию. Мы разговорились, и она тут же предложила мне эту работу. Отказаться от такой прекрасной возможности проявить себя я не могла.
Далеко впереди Джоан с трудом могла различить светлую полоску песчаного пляжа и белоснежную пену разбивающихся о скалы волн; их шум звучал в ее ушах знакомой приятной музыкой. А вокруг расстилалась торфяная равнина, на которой стоял ее уютно освещенный изнутри огнем очага коттедж.
— Но там я все равно скучала по Хедер-хаузу, — продолжила она. — Потому-то и работала до изнеможения. — Он понимает всю глубину моих чувств, с облегчением подумала Джоан, увидев, как Харви согласно кивнул. — Меня мучила тоска по дому. Но ведь дети беженцев тоже тосковали по дому, а среди них были совсем крошечные. Поэтому, как бы меня ни тянуло сюда, я знала, что никогда не прощу себе, если сбегу, бросив их на произвол судьбы. Дети должны быть со своими родителями, Харви. Я глубоко убеждена в этом.
Резко отвернувшись от нее, Харви окинул взглядом горизонт, но Джоан успела заметить, как буквально окаменели черты его лица.
— Могу себе представить, что тут творится зимой, — произнес он.
Джоан была благодарна Харви за то, что он решил больше не продолжать разговор на столь болезненную для нее тему.
— Зима тут суровая, — мечтательно произнесла она. — Ветра сбивают с ног, льют проливные дожди, а снегопады бывают такие сильные, что иногда из-за сугробов становится невозможно выйти из дома.
— И тебе все это нравится?
Ее лицо осветилось нежной улыбкой.
— Это замечательно. Ненастный климат заставляет нас держаться вместе, укрепляет дух. Такого братства между людьми я больше нигде не видела. Мы, как одна большая семья. Большинство живут здесь из поколения в поколение, между нами существует нечто вроде молчаливого уговора о взаимопомощи. Когда в прошлом году умерла моя мать, Сайлас принял на себя заботу обо мне. И Патрик тоже. — Ее широко открытые глаза встретились с глазами Харви. — Такова любовь верных друзей. Единственная любовь, в которую я верю.
Он обнял Джоан за плечи, как будто она нуждалась в поддержке. Она поняла этот жест и не попыталась стряхнуть его руку.
— В мире много прекрасных мест, — сказал он непринужденным тоном. — Более экзотических, более красивых…
— Но не для меня! — горячо заявила она. — Где еще можно найти такой залив, как этот?.. — Она показала рукой. — И где еще я могу в полной тишине лежать на берегу и наблюдать за тем, как блестит море в лучах солнца?
Харви остановился, и Джоан последовала его примеру, ее свадебное платье поблескивало в свете луны, волосы струились по спине, а возбужденные глаза сверкали на бледном лице. Он медленно обнял ее, взгляд его был так нежен, что Джоан показалось, будто она погружается в темные воды залива. Это ощущение было таким пугающим, что, не будь ее ноги словно налиты свинцом, она убежала бы.
— Покинуть родной дом сразу после смерти матери, — задумчиво проговорил он, — очень мужественный поступок. Хотя мне лично кажется, что было не слишком разумно так торопиться. Почему ты не дала себе время оправиться?
Согнув палец, он отвел им упавшую ей на рот прядь растрепавшихся на ветру волос, и, чтобы взять себя в руки, Джоан понадобилось совершить над собой поистине героическое усилие.
— Сайлас решил, что мне надо занять себя работой, — хрипло ответила она. — Я чувствовала, что не совсем готова к этому, но он так уговаривал…
— Вот как. — Это прозвучало не как вопрос, а как утверждение, словно он ожидал от ее крестного отца такой настойчивости.
— Я знала, что работы там непочатый край, — объяснила она, пытаясь выступить на защиту Сайласа. — В теленовостях каждый день показывали драматические репортажи. Я не могла ждать. Упаковала вещи матери, даже толком не разобрав их, и уехала.
Теперь-то Джоан понимала, что это было ошибкой. Вконец расстроенные нервы не выдержали нового напряжения, что и толкнуло ее прямо в объятия Бруно, о чем она будет жалеть до конца своей жизни.
Словно догадавшись о ее мыслях, Харви ласково произнес:
— Не стоит ворошить прошлое.
Джоан инстинктивно потянулась было к нему, но вовремя остановилась. Как легко возникает искушение найти в нем опору.
— Харви, я страшно устала. У меня сейчас только одно желание — добраться домой, лечь и не видеть никого и ничего, — призналась она.
— Держись, — приободрил он ее. — Держись.
Если бы только она была в состоянии! Ей пришлось собрать всю силу воли, чтобы не броситься в его объятия, не положить голову ему на плечо, не попросить погладить по волосам, прошептать нежные слова. Так хотелось сдаться. Один маленький жест или вздох, и она могла бы обнаружить перед ним свою потребность обрести хоть какую-то привязанность, потребность, которую так тщательно от него скрывала…
Джоан, хотя и с большим трудом, переборола опасное желание — неизвестно еще, чем это могло бы окончиться. Но от нарастающей усталости избавиться не смогла: глаза сонно слипались, тело становилось как ватное.
— Кажется, я дошла до предела, Харви.
— Черт побери! — буркнул он, обхватывая Джоан за талию, затем резко тряхнул так, что голова ее мотнулась, как у китайского болванчика, и впился огненным взглядом в затуманенные полудремой глаза. — А мне-то казалось, что в тебе есть стержень! — с упреком произнес он. — В лагере ты не выказывала подобной слабости.
— Я не имела права этого делать, — тихо ответила она. — Во всяком случае, на людях.
— Ты крепилась, это верно. Но время от времени рыдала в объятиях Линды, — без обиняков заявил он.
— Линда рассказала тебе?! — воскликнула Джоан, пораженная до глубины души. — Но она ведь никогда не сплетничала!
— Однако мне рассказала.
— О!
Джоан восприняла это как небольшое, но все-таки предательство. Линда была для нее больше чем просто подруга. Она поверяла ей свои надежды и опасения, самые сокровенные мысли, поэтому для Джоан стало большим разочарованием узнать, что Харви был с ее наставницей в столь доверительных отношениях.
— Ты опять начинаешь расклеиваться, а тебе никак нельзя допускать этого, — решительно сказал он.
— Но почему? — недоумевала Джоан.
Он некоторое время смотрел на нее, задумчиво склонив голову. И когда от закравшихся смутных подозрений дыхание ее участилось и стало неровным, он произнес загадочную фразу:
