И вдруг совсем замерла. Дыхание Харви стало громче. Она заставила себя открыть глаза. Он смотрел на нее словно зачарованный.
Потом вскочил на ноги так резко, что Джоан поспешила посмотреться в зеркало — ей хотелось увидеть, что же взволновало его до такой степени. На ее щеках горел румянец, а губы, казалось, сами напрашивались на поцелуй.
— Возьми. — По всей видимости, пришедший в себя Харви протянул ей салфетку, чтобы она могла промокнуть губы. — Больше ни с чем помочь не надо? — спросил он, переходя на шутливый тон. — Корсет, искусственная нога, подвязки?
— С этим я сама справлюсь, — сказала она, грациозным движением поправляя прическу.
— Значит, готова к танцам? — негромко спросил он.
Джоан с трудом удалось улыбнуться: накрашенные губы ярким пятном выделялись на фоне бледной кожи. Нет, никто не заставит ее танцевать с Харви, не говоря уже о том, чтобы притворяться до беспамятства влюбленной в него. Не было у нее и никакого желания возвращаться сегодня вечером в коттедж вместе с ним. Джоан чувствовала себя как между молотом и наковальней…
Неожиданно, к своему собственному изумлению, она заплакала.
— Будь оно все проклято! — в отчаянии бормотала она.
— Да ты на грани истерики! Я подозревал, что это может случиться, — сочувственно сказал Харви. Он поднял ее стиснутую в кулак руку и наблюдал, как та дрожит на его широкой ладони. — Совсем расклеилась, — сказал он нахмурясь. — Пожалуй, пора закрывать лавочку.
Джоан перестала плакать и страдальчески подняла брови.
Выпустив руку Джоан, Харви зашел сзади и легко коснулся пальцами ее напряженных плеч.
— Что в этом удивительного? Я связала свою судьбу с тобой и не совсем уверена… — Она вскрикнула — его пальцы буквально впились ей в тело.
— Дороги назад нет, — бесстрастно сказал он. — Мы заключили соглашение и теперь связаны друг с другом до конца жизни.
Чувствуя, что должна как можно скорее избавиться от этих до безумия приятных прикосновений Харви, Джоан прошептала:
— Помоги мне пройти через это.
— Несколько минут в зале, — пообещал он, — и я буду настаивать на том, что нам пора идти.
— Я… сегодня ночью мне хочется остаться одной, Харви, — сказала она, останавливая его руку, протянутую, чтобы помочь ей встать. — Не сможешь ли ты переночевать в каком-нибудь другом месте?
— Извини, — коротко ответил он, — но об этом не может быть и речи. — Потом помедлил, как бы отыскивая нужные слова, и решительно продолжил: — Видишь ли, Джоан, в коттедже я хочу рассказать тебе нечто, что, как мне кажется, ты должна знать о своих родителях.
3
Ей казалось, что этот вечер никогда не кончится. Но вот наконец она и Харви, сопровождаемые пожеланиями счастья, идут по залитой лунным светом дорожке к коттеджу. Повинуясь внутреннему импульсу, она повернулась и помахала рукой стоящему несколько в отдалении от всех Сайласу, узнать которого было нетрудно — он был широк, как амбарная дверь, с такими же непослушными огненно-рыжими волосами, как у нее самой. Но сейчас его вид вызвал у Джоан тревожные чувства: гигантская, одетая в вечерний костюм фигура выглядела непривычно сгорбленной, а лицо — озабоченным.
— Спокойной ночи! — крикнула она, но налетевший порыв ветра подхватил негромкий возглас, и вряд ли он достиг ушей ее крестного отца.
Взявшийся неизвестно откуда комок в горле помешал ей крикнуть еще раз, погромче.
— Если я тебе понадоблюсь, дай знать! — проревел он, и до нее донесся веселый смех гостей.
Милый Сайлас! Его рык был способен распугать пасшееся в полумиле от замка стадо. Да и вряд ли молодой невесте мог понадобиться старый медведь вроде Сайласа, если… если, конечно, он не намекал на то, что впереди ее ждут неприятности.
Джоан внезапно пробрала дрожь, и Харви не задумываясь снял пиджак.
— Надень, — сказал он, накидывая его на плечи Джоан.
— Спасибо. — Пиджак был теплым, от него исходил запах Харви, и его заботливый жест немного успокоил ее.
Зная, что с террасы за ними наблюдают гости, Джоан позволила мужу обнять себя за талию, но зато теперь он мог чувствовать, как сильно она дрожит.
С того момента, как Харви пообещал рассказать ей что-то для нее важное только после того, как они останутся одни в коттедже, и повел ее в зал, нервы Джоан были напряжены до предела.
Будучи теперь все время настороже, она обратила внимание на то, что карие глаза Сайласа время от времени с беспокойством останавливаются на ней. Да и в отношениях между Сайласом и Харви она уловила какую-то напряженность. До этого, во все предшествующие свадьбе дни, они общались вполне нормально. Сейчас же в поведении Харви ощущалась угрюмая решимость, а на лице Сайласа застыло виноватое, почти умоляющее выражение. Гнет неизвестности становился с каждой минутой все невыносимей. Пробило половину второго ночи, когда Харви попросил сыграть медленный вальс и вывел ее на середину танцевального зала. Ей пришлось уткнуться лицом в его плечо, потому что, как Джоан ни старалась, она никак не могла изобразить на лице приличествующую случаю сияющую улыбку. Окружающие, вероятно, посчитали эту сцену романтичной. Если бы они только знали: единственное, что ее волновало в этот момент, — что могли совершить ее родители и каким образом Харви узнал об этом?
Всю свою жизнь они прожили в Хедер-хаузе, на западном побережье Шотландии.
Светлая память о родителях и глубокая привязанность к Хедер-хаузу были для Джоан главными ценностями в жизни.
Отец умер пятнадцать лет назад, но Сайлас разрешил ее матери остаться жить в коттедже и из своих средств платил за обучение Джоан в частной школе. Это было весьма великодушным поступком по отношению к крестной дочери.
Прохладный воздух майской ночи холодил лицо, он был чист и свеж. И она глубоко вздохнула, до отказа наполнив им легкие. Потом, освободившись от объятий Харви и немного пройдя в молчании рядом с ним, начала взволнованным тоном:
— Что с моими родителями, Харви? Скажи мне, в чем дело, если не хочешь, чтобы я сошла с ума от беспокойства!
— Подожди до коттеджа, — ответил он.
Ей захотелось повернуться и бить в эту мускулистую грудь до тех пор, пока не добьется чего-либо еще, кроме принятого им поучающего тона, словно говорившего: я знаю, что для тебя лучше всего.
— Для меня это совсем не игрушки, — отрывисто сказала она, стараясь не поддаваться раздражению. — Мои родители и Хедер-хауз слишком много значат в моей жизни…
— Знаю. Я не слепой, — сдержанно ответил он.
Тон Харви возмутил ее до крайности, таким тоном взрослые обычно объясняют ребенку, что Санта-Клауса на самом деле не существует на свете.
Джоан взглянула на своего спутника — порывы ветра растрепали его волосы. Он держал себя как-то скованно, на его лице застыло напряженное ожидание, и она вдруг почувствовала, что с каждым шагом сердце ее бьется все сильнее и сильнее. Если судить по его виду, Харви настроен весьма решительно.
