— А мысленно разговаривать?
— Конечно, можем. Но это совершенно другое. Обмениваться мыслями умеют все мало-мальски обученные колдуны.
„Я тоже умею“, — послала ему мысль Герти. — „Вы ведь слышите меня?“[1]
„Да, слышу,“ — ответил Марк.
Мысленный контакт с девушкой не вызвал у него ощущения дискомфорта, как это обычно бывало, когда он общался с посторонними людьми. Наоборот, ему было приятно прикосновение к разуму Герти — хоть и не в такой мере, как с Беатрисой, Цветанкой или королевой Ингой.
„Раньше я так разговаривала только с мамой,“ — продолжала Герти. — „И она остерегала меня, что с мыслями надо быть осторожной. Мол, обычно ничего хорошего в этом нет, а с некоторыми людьми бывает даже противно.“
— Твоя мать была права, — произнёс Марк вслух и мягко, но решительно разорвал контакт. — Как правило, большого удовольствия это не доставляет.
— Но с вами получилось нормально… Или нет? — в голосе девушки явственно прозвучал страх. — Вам было противно?
— Ни в коем случае. Ощущения у собеседников всегда одинаковые. Но слишком увлекаться не стоит. Мы с тобой ещё мало знаем друг друга и в любой момент можем всё испортить.
— У вас с Беатрисой испортилось, да?
Марк отрицательно покачал головой:
— Как я уже говорил, дело не в мысленном общении… Хотя и с ним у нас не так хорошо, как прежде. Когда-то мы могли разговаривать, даже находясь на разных Гранях. А теперь не слышим друг друга, если нас разделяет больше десятка миль. Но главная проблема не в этом, а в той особой близости, которая была между нами раньше и которая ушла безвозвратно. Мы стали обычными братом и сестрой, каких много на свете.
— И потому вы уехали из Вечного Города? — с неожиданной проницательностью предположила Герти. — Надеетесь, что разлука поможет вам смириться с потерей?
— Отчасти да, — признал Марк. — Но есть и другие причины.
О них он говорить не стал. А Герти не спрашивала — поняла, что он всё рано не ответит.
Глава 6
Свен Ларссон очнулся, лёжа на кровати в небольшой затемнённой комнате. Единственное окно было задёрнуто шторой, сквозь плотную ткань которой слабо пробивался дневной свет. Кроме кровати, в комнате был ещё шкаф, а также пара стульев. Этим вся её меблировка и ограничивалась.
На Преисподнюю это место нисколько не походило; на Небеса — тоже. Значит, он был в обычном мире, земном…
«Где я?» — лениво заворочалась в затуманенном мозгу Ларссона первая мысль.
А вслед за ней пришла и вторая:
«Неужели я жив?…»
Он осторожно пошевелился под одеялом. Тело слушалось его, боль отсутствовала. Руки были на месте, ноги тоже, все кости, кажется, целы. Только мышцы немного затекли да ещё во рту и горле пересохло — а в остальном, похоже, полный порядок.
Но ведь этого быть не могло! Ларссон хорошо помнил, чтó с ним случилось, и отчётливо понимал, что шансов выжить у него не было никаких. Разве что благодаря сверхъестественному вмешательству — но и это исключено. Для Вышнего Мира он был представителем враждебных сил, а для Нижнего — отступником и предателем.
Его предательство заключалось даже не в том, что он выдал принцессе Инге все известные ему тайны Тёмных Братств. С этим Ларссон ничего поделать не мог: Инга провела над ним процедуру экзорцизма, лишила его связи с Нижним Миром, а заодно и всех колдовских способностей; после чего кот Леопольд, неведомо каким образом, заставил его правдиво отвечать на все вопросы. И Ларссон отвечал, он не мог сопротивляться — и в этом не было его вины.
Зато он провинился в другом. Хотя Ларссон и сожалел об утрате всей своей магии, он, вместе с тем, испытывал огромное облегчение от разрыва связи с Преисподней и не желал возвращаться обратно под её власть — даже если это означало всю оставшуюся жизнь прожить без колдовства.
После допроса Инга отпустила Ларссона, предоставив ему полную свободу действий. Он же не стал дожидаться прибытия посланцев Хозяина Велиала, чтобы отдать себя в их руки, а немедленно скрылся, устроив пожар в бурятской штаб-квартире Вельзевулова Братства и прихватив с собой все имевшиеся там деньги — сумма, кстати, оказалась весьма внушительной. Это позволило ему без проблем добраться до Иркутска, где он приобрёл все необходимые документы, затем отправился в Новосибирск, откуда самолётом улетел в Израиль.
Выбор страны, которую на Гранях чаще называли Святой Землёй, был отнюдь не случайным. Члены Тёмных Братств избегали появляться на этой территории, поскольку там связь с Преисподней фактически обрывалась. Как следствие, на Святой Земле активность Инквизиции была минимальна; в основном инквизиторы посещали её в качестве паломников, да и то не часто: во-первых, для этого требовалось специальное разрешение от высшего руководства, а во-вторых, подавляющее большинство тех членов ордена, которые причисляли себя к христианам, иудеям либо мусульманам, на самом деле были агностиками или придерживались неогностических доктрин. Правда, в Израиле свирепствовали арабские террористы — но их Ларссон опасался значительно меньше, чем чёрных магов и инквизиторов.
На Святой Земле он обосновался довольно быстро, выдав себя за русского еврея, чьи предки в своё время переселились из Швеции в Россию. Этому в немалой мере поспособствовало и наличие обрезания (которое на его родной Грани Нордкап было общепринятым, независимо от вероисповедания), и хорошее знание основ иудаизма (в кадетском корпусе серьёзно изучали догматику и обряды всех ведущих религий), и доскональное владение егудским языком (который принадлежал к десятку самых распространённых языков Империи и был очень похож на иврит — следовало только изменить произношение и избегать употребления архаичных слов и оборотов речи).
Через полгода, устроившись на новом месте и получив гражданство, Ларссон решил вернуться в Новосибирск за остальными деньгами — в прошлый раз он не рискнул брать на самолёт слишком много наличности, что могло вызвать у таможенников обострённый интерес к его персоне, поэтому бóльшую часть суммы спрятал в надёжном тайнике. Теперь же он мог забрать все деньги и вполне легально (или почти легально) перечислить их на свой банковский счёт.
И тут ему катастрофически не повезло. Примерно на полпути, пролетая над Чёрным морем, самолёт взорвался. Этот взрыв Ларссон помнил отчётливо. Он не погиб сразу и не потерял сознания, его даже не оглушило. И только позже — через минуты? секунды? — когда самолёт начал падать, Ларссон стал задыхаться от сильной декомпрессии. Помнится он в панике молился, отчаянно пытался прибегнуть к магии, напрочь позабыв о том, что лишён колдовских способностей…
СТОП!!!
Ларссон прервал свои воспоминания, поражённый внезапным открытием. С его магией всё было в порядке, колдовские способности действовали! Они никак не могли действовать — но тем не менее действовали…
