— Знаю, но я ее вроде как отпугивал. Оставлял сообщения, когда ее не было дома, и все такое. Наверное, пытался отсрочить неизбежное.
— И что теперь?
Саймон положил телефон на подоконник:
— Я буду продолжать избегать ее.
— Не надо. — Джордан вынул руки из карманов. — Ты должен с ней поговорить.
— И что я ей скажу? — Вопрос прозвучал грубее, чем хотелось Саймону.
— Твоя мама наверняка ей что-то наговорила, — сказал Джордан. — Она, наверное, волнуется.
Саймон мотнул головой:
— Через пару недель Ребекка приезжает домой на День благодарения. Не хочу, чтобы ее тряхнуло так же, как маму.
— Ее уже тряхнуло, — сказала Майя. — Она же твоя сестра. И кроме того, то, что происходит с мамой, — это часть твоей жизни.
— А я хочу, чтобы она не лезла в нее.
Саймон знал, что ведет себя неразумно, но ничего не мог с собой поделать. Ребекка была другой, особенной. И она была единственной, кого пока еще не затронула вся эта жуть.
Майя всплеснула руками и повернулась к Джордану:
— Ну скажи что-нибудь. Ты же его страж-преторианец.
— Да ладно вам, — сказал Саймон, прежде чем Джордан успел открыть рот. — Вы сами-то с предками общаетесь? А с родственниками?
Они переглянулись.
— Нет, — нерешительно произнес Джордан. — Но у нас отношения никогда не отличались особой теплотой.
— Сдаюсь, — сказал Саймон. — Мы все сиротки. Сиротки в бурю.
— Нельзя игнорировать собственную сестру, — стояла на своем Майя.
— А я намерен делать это.
— А теперь представь. Ребекка приедет домой, а там — как на съемочной площадке «Изгоняющего дьявола». Твоя мама будет говорить, что не знает, куда ты подевался… — В возбуждении Джордан даже подался вперед. — Твоя сестра позвонит в полицию, и… И твою маму обвинят в твоем исчезновении.
— Не думаю, что я готов разговаривать с Ребеккой, — сказал Саймон, понимая, что его друзья правы. — Ладно, обещаю, что напишу ей эсэмэску.
— Что ж, для начала неплохо.
Джордан взглянул на Майю, словно хотел понять, оценила ли она его усилия по уговорам Саймона. А сам Саймон подумал, встречались ли они в те две недели, пока его не было дома. Судя по всему, нет, но с этой парочкой ни в чем нельзя было быть уверенным.
Гремящий золотой лифт остановился на третьем этаже Института; сделав глубокий вдох, Клэри вышла в коридор. Там было тихо и пустынно, как и обещали Лайтвуды. Снаружи доносился тихий шорох машин. Ей казалось, что она слышит, как трутся друг о друга пылинки, танцующие в лучах света у окна. На стене располагались вешалки для одежды. На одном из крючков все еще висела черная куртка Джейса, пустые рукава которой наводили на грустные мысли.
Содрогнувшись, Клэри пошла дальше, вспомнив, как ее впервые провел по этим коридорам Джейс, беспечно рассказывая о Сумеречных охотниках, об Идрисе… она тогда и не подозревала о существовании тайного мира. Просто слушала Джейса и наблюдала за грациозными движениями его рук, когда он жестикулировал, любовалась тусклым сиянием его волос. Тогда ей казалось, что она делает это тайком, но потом поняла, что Джейс все заметил.
Она дошла до Библиотеки, никого не встретив на пути, и открыла дверь. Ее снова бросило в дрожь, как и в первый раз, когда она здесь оказалась. Библиотека находилась в башне и потому была круглой; сразу над полками располагались перила галереи второго этажа. В центре стоял стол, вырезанный из цельного куска дерева, широкую столешницу подпирали спины двух коленопреклоненных ангелов. Клэри до сих пор считала, что это стол Ходжа, и готова была увидеть, как он сидит за ним с вороном Хьюго на плече. Помотав головой, она быстро прошла к круговой лестнице в дальнем конце зала. Одета она была в джинсы и кроссовки на резиновой подошве, на лодыжку была нанесена руна Бесшумности.
Когда Клэри поднялась по ступеням в галерею, повисла жутковатая тишина. Здесь книги были заперты под стеклом. Некоторые, судя по всему, были очень древними, настолько истрепались их обложки. Другие, очевидно, содержали в себе опасные заклятия: «Зловещие культы», «Дьявольская чума», «Практическое руководство по воскрешению мертвых».
Меж запертыми книжными шкафами стояли стеклянные витрины, в каждой из которых находилась какая-нибудь редкая вещь: изящный стеклянный флакон, пробкой для которого служил огромный изумруд; корона с бриллиантом в центре, сделанная явно не в расчете на голову человека; медальон в форме ангела с крыльями из шестеренок и колесиков; и, наконец, как и говорила Изабель, пара выкованных феями изящных сверка ющих золотых колец в форме свернувшихся листьев.
Витрина оказалась заперта, но Клэри смогла отпереть замок руной Размыкания (она чертила ее, высунув язык от усердия; если бы стекло разлетелось вдребезги, в Библиотеку тут же набежали бы Сумеречные охотники).
Осторожно открыв витрину и убирая стилус в карман, девушка замешкалась. Неужели она и вправду это делает? Неужели обкрадывает Институт, чтобы отплатить за помощь Королеве фей, обещания которой, как однажды сказал ей Джейс, все равно что скорпионы с ядовитым жалом на хвосте?
Она снова тряхнула головой, словно бы для того, чтобы прогнать сомнения, — и замерла. Дверь Библиотеки открывалась. Услышав скрип дерева, приглушенные голоса и шаги, она тут же легла на прохладный деревянный пол галереи и прижалась к нему.
— Ты был прав, Джейс, — прозвучал снизу знакомый голос. — Здесь и вправду никого нет.
Клэри застыла, не в силах ни двигаться, ни дышать. Такого сильного потрясения она не испытывала с тех пор, как отец собирался вонзить меч в грудь Джейса. Она медленно подползла к краю галереи, посмотрела вниз и прикусила губу, чтобы не закричать. Вершина остроконечной крыши здания была застеклена, и солнечный свет падал на пол, освещая его, как прожектор — сцену. Клэри увидела, что стекло, мрамор и драгоценные камни, которыми был выложен пол, составляют мозаику: ангел Разиэль с чашей и мечом. На одном из распростертых крыльев ангела стоял Джонатан Кристофер Моргенштерн. Себастьян.
Та к вот как выглядел ее брат, когда был жив. Высокий, худощавый. Бледное, угловатое лицо. Одет во все темное. Когда она впервые увидела его, он был с крашенными в черный цвет волосами, как у настоящего Себастьяна Верлака. Теперь же его шевелюра была серебристо-белой, и этот цвет шел ему больше. Темные глаза блестели. В стеклянном гробу на месте одной из рук у него была перевязанная культя. Теперь рука была целой; на запястье блестел серебряный браслет.
А рядом с Себастьяном стоял… Джейс. Его волосы мерцали в бледных лучах солнца. В последние две недели она представляла его совсем не таким. На его теле не было ни следов крови, ни синяков, и он не казался истощенным. Он был таким, каким она его помнила, когда позволяла себе вспоминать, — здоровым, румяным… неотразимым. Он небрежно сунул руки в карманы джинсов, сквозь белую футболку просвечивали Метки. На нем была коричневая замшевая куртка, которую Клэри раньше не видела; замша придавала его коже золотистый оттенок. Джейс слегка запрокинул голову назад, словно наслаждался светящим в лицо солнцем.
