Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
Я посмотрел на торопящегося в том же направлении, в котором проследовала каталка, человека.
— Сергей Олегович, я забрала из актового зала ваш органайзер! — услышал я и увидел бабенку лет сорока пяти, торопящуюся вслед за тем, кого она назвала по имени. Близко-близко и часто-часто переставляя ноги, обтянутые чулками, капрон которых уже не мог скрыть шагреневой кожи своей хозяйки, бабенка спешила, и слова ее показались мне в этой ситуации лишними, словно вставленными в события по ошибке монтажера. О каком сейчас органайзере может идти речь, если весь мрамор заляпан черной кровью и двое в черных костюмах, похожие больше не на охранников, а на сотрудников ритуального хозяйства, катят каталку, похожую больше на гроб?!
Сергей Олегович, значит… Жилистый и высокий, невзрачный, но сильный, не обращая ни на что внимания и гордо держа голову, бежал Сергей Олегович Старостин по широкому коридору своей компании, превратившемуся в дорогу смерти…
Я смотрел на его ровную спину до тех пор, пока он, скинув тысячедолларовый пиджак на пол и забыв про него, не скрылся за поворотом. Все остановились. Бабенка с органайзером под мышкой засучила дальше. Я долго стоял и смотрел на нее, и это продолжалось, кажется, вечность. Она подняла пиджак, отряхнула его, прижала к груди и понесла обратно. Я счел нужным отвернуться. В эту минуту я готов был поставить сто к одному, что это жена Старостина. Жены больших людей на работе и в обществе называют своих заек и солнышек по имени и отчеству. Так надо.
…Я представился в приемной, куда вернулась после странной погони секретарша. Меня попросили присесть и подождать. Совсем обычная для русского слуха просьба превратилась для меня в суперобоснованное заявление. Я не представлял себе, как после всего увиденного я сделал бы кривое лицо и стал бы высказывать недовольство. Немыслимо, но это в натуре тот самый случай, когда человек, к которому ты пришел на прием, слишком занят.
Дабы развлечь гостя, о появлении которого в приемной секретарь была предупреждена, она начала разговор так, как начинают его люди, не склонные к ярким диалогам.
— Вам нравится наша компания?
Это вопрос человеку, который в компании тридцать минут.
— Мне нравятся ее запахи.
Я вижу изумленный взгляд человека, не привыкшего к общению с человеком, склонным к ярким диалогам.
— То есть?
— Мне доставляет удовольствие по запахам человека распознавать его характер, интересы и возможные поступки.
Ей стало интересно.
Я здесь новый человек в исключительном смысле этого слова.
— И больших успехов вы добились?
Я пожал плечами, набивая цену.
— Мимо меня провезли окровавленного мужчину, и я почувствовал два запаха. Два не очень дорогих лосьона после бритья, пользовались которыми, скорее всего, охранники, везущие каталку. Лежащий на ней человек в дорогом костюме так пахнуть не может, из этого я заключаю, что он вообще не использует парфюм.
Секретарша при упоминании об инциденте встревожилась.
— У Анатолия Максимовича аллергия, он действительно не пользовался одеколоном.
— То, что я видел, не последствия ли собеседования у президента компании, от которого пахнет энергичным «Лакоста»?
— Вы неплохо разбираетесь в запахах мужских одеколонов, — подумав, ответила секретарша, имя которой я узнал через полчаса — Мира.
— Гораздо хуже, чем в женских.
Она игриво подняла бровь.
— Я московский студент, мисс. Я возмужал в общежитии. Но большую часть времени проводил в общежитиях женских. То есть в помещениях, где все выставлено напоказ, в том числе и духи. Поэтому у меня была возможность сопоставлять запахи с темпераментом и интересами женщин, которых я хорошо узнал.
Она улыбнулась.
— Чем же пахнет от меня? Каким темпераментом?
— От вас в мою сторону, мисс, дышит жизнь. Зато от молодого человека в очках с выпуклыми линзами, которого я встретил в лифте, пахнет если не смертью, то ее приближением.
Девчонка расхохоталась.
— Это Менялов! Он наш лифтер, нажимает кнопки в кабине и получает за это восемьсот долларов в месяц. У него дом полон животных. А сейчас разрешите оставить вас в одиночестве, звонит телефон, и я не могу не ответить.
Потом телефон звонил и звонил, так что чтение «Life» и просмотр комиксов занял еще около получаса. Столько времени прошло с момента моего появления на восьмом этаже до возвращения в приемную Старостина.
— Вы, верно, Чекалин? — бросил он, играя желваками и буквально посыпая меня пеплом серых глаз. — Заходите, Герман. Мира, два кофе. Мне двойной. Может, и вам двойной?
Я сказал, что двойной, уж очень мне хотелось получить эту работу.
От президента пахло апельсиновым мылом. Так пахнут хирурги, закончившие операцию и вышедшие после ее завершения из душа. Когда он раскурил сигару и пригубил густой черный кофе, во мне растеклась такого же цвета зависть. Когда я вижу человека, который в пятьдесят с небольшим в состоянии курить кубинские сигары и заказывать дабл-арабика, можно не сомневаться, что предыдущие годы его не трогали ни дефолт, ни голод, ни стрессы.
— Господин Чекалин, я знаю точно, что вы не из тех, кому нужно объяснять простые истины. И я знаю, что вы знаете — хорошего юриста нынче не найти днем с огнем.
Я смотрю на портрет да Винчи за спиной президента СОС и пытаюсь понять, вызов это или портрету Путина нашлось место в более торжественном помещении.
— Откуда вы это знаете?
— В течение шести последних месяцев специалистами нашей компании проводились исследования в рамках программы «Претендент». Для этого в шести столичных вузах были взяты на карандаш двадцать четыре перспективных студента, и все шесть месяцев эти двадцать четыре кандидата изучались на профессиональную пригодность. После окончания между вами и остальными двадцатью тремя молодыми людьми был проведен конкурс, по результатам которого вы были объявлены победителем.
— Конкурс, проводимый без участия конкурсантов?
— Вот именно. Чтобы понять, что вы из себя представляете как юрист и надежный человек, ваше присутствие необязательно, господин Чекалин.
Я внимательно посмотрел на президента компании. Я надеялся увидеть на его лице хотя бы намек на то, что такое можно говорить лишь в силу въевшейся привычки пустозвонить из соображений корпоративной необходимости. Тянущие лямку служащие компании должны быть убеждены в том, что их члены длиннее, мозги светлее, отношения самые яркие и дружественные, даже если они в этом не особенно убеждены. Корпоративный снобизм — часть внутренней политики. Мне неоднократно приходилось общаться с такими людьми, и несмотря на то, что все это для меня не было в диковинку, я всякий раз напрягался и отводил глаза. В это единство духа я не верю, я верю лишь в коллективную вонь, не верю в преданность, потому что верю в необходимость любого биологического организма выживать, и пропасть, лежащая меж этими верой и неверием, столь глубока, что перемахнуть ее сразу мне вряд ли когда удастся.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
