Только самые причудливые обстоятельства могли привести его к этому моменту, когда он намеревался сделать предложение девушке, которую никогда не видел, какой-то гувернантке, Господи помилуй. Несмотря на нелегкую юность матери и ее уверения насчет формирования характера, меньше всего Маркусу хотелось получить жену, работавшую по найму практически прислугой. Он не был настроен столь демократично.
Да, он женится на этой девице и сохранит свое состояние. Она подарит ему наследника, и еще одного — для солидности положения. А после, почему бы ей не жить своей жизнью и не заниматься тем, что ей интересно? Лично он поступит именно так.
Их брак будет не многим отличаться от делового контракта, договора, который выгоден обоим. Богатство Маркуса останется в его руках. Он будет выдавать мисс Таунсенд такое содержание, какое приличествует графине Пеннингтон, а, судя по словам Уайтинга, она будет получать значительный доход от приданого, оставленного отцом, на свои личные нужды. Она не будет ни в чем нуждаться.
Таковы были его условия, и он не сомневался, что любая девушка в здравом уме согласится на них. Он надеялся найти в браке не это и хотел совсем другого, но ведь у него была возможность подыскать девушку, которая воплощала бы его мечты и желания, но ничего не вышло. Теперь выбора больше не было.
Зависит от нее?
Он недоверчиво усмехнулся. Разумеется, это вовсе не от нее зависит. Этот брак, а также все связанное с ним зависит от него. С какой стати ей отказываться?
Ведь он, черт побери, граф Пеннингтон, а она гувернантка, которая едва сводит концы с концами. Какая женщина в ее положении откажется от него и от всего, что он предлагает!
Он услышал голоса в прихожей и повернулся к двери, изобразив на лице любезную улыбку и собравшись с духом увидеть ту, которая сейчас появится. Если она и впрямь окажется рослой, крепкой, с неподатливым характером, он это вынесет. У него есть обязанности перед арендаторами и теми, чья жизнь зависит от него, как и от всей его семьи. Даже перед его предками, которые вручив ли ему свои земли, наследство и доброе имя.
Он задумчиво вздохнул. Нет, потерять состояние не выход. Он обязан поступить так, как будет лучше для всех, отбросив личные претензии. Нельзя сказать, что в эту минуту он чувствовал себя особенно благородным. Просто таков его долг, и он будет жить, выполняя обязательства, возложенные на него традициями и рождением. Как бы ужасно это — то есть она — ни оказалось.
Дверь отворилась, и в комнату вошла будущая леди Пеннингтон.
В голове у Маркуса загудело.
На ней было немодное платье, плохо сидящее, блеклого серого цвета, но оно не скрывало стройной, точеной фигуры. Волосы темно-рыжие, цвета благородного красного дерева, связанные в неаккуратный узел, словно они отчаянно старались вырваться на свободу. Макушкой она доставала ему до подбородка.
Глаза их встретились.
Ее лицо вспыхнуло, синие глаза расширились — она узнала его, и в них отразилось то же удивление, что и в его глазах.
Он некоторое время смотрел на нее, охваченный чувством, которое было слишком легкомысленным для человека с его хваленой искушенностью. То была странная смесь изумления, иронии, облегчения и… благодарности.
И чувство это было таким сильным, что он не мог его побороть.
И он не смог остановить расползавшуюся по его лицу улыбку воистину глупых размеров.
— Господи, да это вы! — Гвен смотрела на него, не веря собственным глазам. Так это лорд Пеннингтон? Надменный, язвительный и отчасти даже красивый человек, с которым она столкнулась на лестнице, и был лордом Пеннингтоном? Ее лордом Пеннингтоном?
Но конечно, от этого ее намерения ничуть не изменились.
Сейчас он казался скорее безумным, чем привлекательным.
— Почему вы так смотрите на меня? — осторожно спросила она, думая, не поздно ли будет отступить в коридор. — И почему так странно усмехаетесь?
— Потому что я утратил разум от облегчения. — Он подошел к ней, взял за руку и поднес к губам. При этом не сводил с нее глаз. Это крайне тревожило Гвен. — Я искренне рад наконец встретиться с вами, мисс Таунсенд.
— Вот как? — Она высвободила руку. — Почему?
— Почему? — Он поднял бровь. — Мне кажется, это само собой разумеется.
Она покачала головой:
— Очевидно, нет.
— Простите. — Граф наморщил лоб. — Я полагал, что мистер Уайтинг сообщил вам о том, что нас связывает.
— Он сказал мне о соглашении наших отцов, — медленно проговорила она.
— Превосходно.
Он кивнул, и на лице его снова появилась усмешка. Если бы его темные волосы были немного взъерошены, а не ровно приглажены, он больше походил бы на озорного мальчишку, чем на тридцатилетнего мужчину.
Гвен подумала, что при иных обстоятельствах это было бы очень мило. Но не теперь.
— Значит, мы можем немедленно приступить к выполнению договора.Я достану особое разрешение, и в конце недели мы сможем обвенчаться.
От потрясения она лишилась дара речи. Этот человек и на самом деле оказался таким надменным, каким показался ей при первой встрече, и гораздо более властным, чем она ожидала. Но у нее не было никакого желания выходить замуж. И даже если она была бы заинтересована в браке, она предпочла бы, чтобы ее просили об этом, а не приказывали.
— Мисс Таунсенд!
— Сожалею, милорд, но вы поставили меня в затруднительное положение. — Она устремила на него твердый взгляд — один из тех, которыми усмиряла расшалившихся детей, хотя он не очень-то действовал. — Я не поняла из ваших слов, делаете ли вы мне предложение?
— Предложение? — От смущения он покраснел, потом лицо его прояснилось — Ну ясное дело. Как же я забыл? Вы, конечно же, ожидали этого, как и всякая женщина в любых обстоятельствах. Я просто полагал… Это, вероятно, не имеет значения, но я прошу прощения. Разрешите мне начать заново.
Он взял ее за руки, вид у него был слегка смущенный.
— Полагаю, я не подумал об этом потому, что я, ну, скажем, не очень-то сведущ в таких вещах. Я никогда еще не попадал в такое положение. Я впервые делаю такое предложение.
— Приятно слышать, что вы не делаете предложения каждой незнакомой девушке, с которой сталкиваетесь на лестнице.
— Да, не делаю. — Глаза его весело блеснули. — Дорогая мисс Таунсенд. — Он откашлялся и встретился с ней взглядом. — Окажите мне честь и будьте моей женой.
Его глаза были самого темного оттенка зеленого цвета, прохладные и зовущие, точно глубина бездонного пруда в саду, и на миг Гвен ничего так не захотелось, как погрузиться в то, что обещают эти глаза. Ничего — только бы всегда смотреть в эти глаза. Какая-то странная дрожь появилась у нее в груди, такая же тревожная, как и прикосновение его горячих пальцев.
