Но ноги несли ее вперед, все ближе и ближе к тому столику,за которым сидела Десс. Эта девочка и ее друзья почему-то стали единственнымустойчивым островком посреди зыбкого моря столовой. Инстинкт вел Джессику кним.
— Джессика?
Она обернулась и ее взгляд выхватил знакомое лицо посредиобщей массы. Очень симпатичное лицо.
— Меня зовут Джонатан. Мы с тобой на физику вместеходим. Помнишь?
Его улыбка сияла в окутавшем Джессику тумане, словно маяк. Иего темно-карие глаза тоже виделись ей четко и ясно.
— Конечно. Джонатан. Физика. Конечно, она обратила нанего внимание на физике. Любая девчонка бы обратила.
Джессика стояла на месте, не в силах произнести больше нислова. Но хотя бы ей удалось прервать путь к столику Десс.
По лицу Джонатана пробежала тень тревоги.
— Хочешь сесть?
— Да. Было бы здорово.
Он провел Джессику к свободному столику, стоявшему в дальнемуглу от Десс и компании. Тошнота и головокружение у Джесс начали понемногуотступать. Она с облегчением положила на стол сумку и пакет с едой и села настул.
— Ты в порядке? — спросил Джонатан.
Джессика моргнула. К столовой вернулся ее обычный облик.Шум, беспорядок, не слишком приятные запахи, но ощущение катания на«американских горках» исчезло. Потеря ориентации в пространстве ушла так женеожиданно, как нахлынула.
— Мне намного лучше.
— Вид у тебя был такой, будто ты готова в обморокгрохнуться.
— Да нет, я… Ну, может быть. Неделя выдалась тяжелая.
Джессике хотелось добавить, что обычно она не ведет себя вобществе симпатичных парней как зомби, но почему-то не могла найти нужных слов.
— Думаю, мне просто надо поесть, — сказала онавместо этого.
— И мне тоже.
Джонатан высыпал на стол содержимое своего пакета. Яблокопокатилось к краю стола, но он не обратил на это внимания. В итоге яблокоостановилось именно тогда, когда неминуемо должно было упасть на пол. Вздернувброви, Джессика уставилась на гору еды. Три сэндвича, пакет чипсов, банан ипластиковая баночка йогурта в придачу к бродячему яблоку.
Джонатан был тощ, как спичка. Как жутко голодная спичка. Онсхватил верхний сэндвич, сорвал с него полиэтиленовую обертку и вцепился вбутерброд зубами.
Джессика посмотрела на собственный набор еды. Видимо,вечером папе было нечем заняться и он развлекался, составляя меню ее школьногозавтрака. Тертый сыр, нарезанное маленькими кусочками мясо, листочки салата и долькипомидоров — все это лежало в отдельных секциях пластиковой коробки. Черезпрозрачную крышку второй коробки можно было разглядеть парочку лепешек «тако».[6] Лепешки были предусмотрительно вскрыты. Джесс вздохнула,открыла коробки и начала смешивать все ингредиенты.
М-м-м, салат «тако», — проговорил Джонатан. —Пахнет здорово.
Джессика кивнула. Запах мяса, щедро приправленного специями,перебил запах столовской еды.
Мой папа обожает юго-западную кухню.
— Это получше сэндвичей будет. — А у тебясимпатичные сэндвичи.
Рогалики с арахисовым маслом.
— Рогалики с арахисовым маслом? Все три? Это… наверное,помогает сэкономить время.
— Рогалики резать не надо. А я не могу рано просыпатьсяи что-нибудь интересненькое придумывать.
— Но целых три? — покачала головой Джессика.
Джонатан пожал плечами:
— И что такого? Некоторые птицы каждый час съедаютстолько пищи, сколько сами весят.
— Прости, не разглядела у тебя перышек.
Джонатан усмехнулся. Вид у него был немного сонный. Глаза унего постоянно были полуприкрыты, но сверкали, когда он улыбался.
— Понимаешь, если я не буду потреблять достаточнокалорий, я точно грохнусь в обморок. — Он распаковал второй сэндвич иоткусил большущий кусок, словно пытался наверстать упущенное за время болтовни.
— Кстати, — заметила Джессика, — спасибо тебебольшое. Хорошо бы я выглядела, если бы шмякнулась на пол на глазах у всейшколы в первую же неделю учебы.
— Всегда можно все свалить на биксбийскую воду.
Джессика не донесла вилку до рта. Ее рука застыла.
— Тебе она тоже не нравится?
— Я сюда переехал больше двух лет назад, а все еще немогу ее пить, — признался Джонатан и поежился.
Нервная тошнота у Джессики немного отступила. Она уже былаготова подумать, что в этом городе все родились и выросли здесь, что она —первая приезжая, которая тут появилась. А оказалось, что Джонатан — тожепришлый в этом странном местечке.
— А ты откуда приехал? — спросила Джессика.
— Из Филадельфии. Вернее, мы жили совсем рядом сФиладельфией.
— А я — из Чикаго.
— Я слышал.
— Ну, ясно. Про новенькую все всё знают. Джонатанулыбнулся и пожал плечами:
— Не всё.
Джессика улыбнулась в ответ. Некоторое время они молча ели,не обращая внимания на царивший в школьной столовой шум. Салат «тако» оказалсяочень хорош, так что Джессика подумала: «Не так уж это плохо, что папа сидитдома». К тому же вид Джонатана, преспокойно поедающего сэндвичи, тоже почему-товселял уверенность. Джессике вдруг впервые со времени переезда в Биксби сталолегко и уютно. Она чувствовала себя… нормально.
— Э-э, Джонатан, — сказала она через несколькоминут, — можно тебя спросить кое о чем?
— Конечно.
— Когда ты только-только переехал сюда, тебе Биксби неказался немного странным?
Джонатан задумчиво дожевал очередной кусок.
— Биксби мне до сих пор странным кажется, —ответил он. — И не немного, а очень. И дело не только в воде. И не вЗмеиной яме и всяких прочих дурацких слухах. Дело в…
— В чем?
— Просто Биксби на самом деле такой… психосоматический.
— Какой-какой? — переспросила Джессика. — Этослово — оно означает что-то вроде «все в твоей голове» или еще что-то в этомдухе?
— Угу. Так бывает, когда ты чувствуешь себя больным, нона самом деле с твоим организмом все в порядке. Твоя психика обладаетспособностью делать тебя больным. Биксби насквозь такой — психосоматический.Городок, который навевает странные сны.
Джессика чуть не поперхнулась своим салатом.
— Я что-то не то ляпнул? — осведомился Джонатан.
