— Понятно, — неуверенно проговорила я, стараясь отвернуться от сверкающего камня, который слепил меня. — Поздравления.
— О, а ты тоже англичанка?! Дейв, она тоже англичанка, — энергично продолжала моя соседка, не обращая внимания на мои слова. — Все прошло в мэрии, спокойно, но очень стильно, знаешь? Мы остановились в гостинице «Уолдорф Астория». Дома никому ничего не сказали. В смысле они знают, что мы обручены, но не знали, что мы собирались пожениться. Понимаешь, Дейв уже был женат раньше, и мы не хотели устраивать пышных торжеств.
— Я уже был женат раньше, — подтвердил Дейв, наклоняясь ко мне и демонстрируя огромное обручальное кольцо, инкрустированное алмазами. Хм, изящное. — Та была такой праведной брюзгой. Совсем не как эта.
— Ага, ну поздравляю, — снова сказала я, пристегивая ремень безопасности и как бы вежливо намекая «оставьте меня в покое», а сиденья 47 F и G приступили к достаточно интенсивному публичному выражению своих чувств.
— Это было просто отпадно, — сказала жена Дейва, оттесняя своего огромного мужа. — Я купила эти, как их, туфли «Лабутен», правда, Дейв? Отпад!..
— Ага, — кивнул Дейв. — «Лабутен».
Я изобразила вымученную улыбку и попыталась не заплакать. Сколько-сколько длится полет? Дженни бы уже била эту девицу по щекам, и уровень моей толерантности впечатлил даже меня.
— А теперь вот едем в Париж на медовый месяц. Здорово, правда? Он такой романтик, мой Дейв. Я всегда говорила, что выйду за романтика. А ты замужем, солнышко?
— Нет, — улыбнулась я, качая головой. — Не замужем.
— Помолвлена?
— Не-а.
— Встречаешься с парнем?
— Ну да.
— Ага, попалась, — сказала она, хлопая меня по коленке. — Значит, есть надежда.
Я мило улыбнулась и поспешила вставить беруши, пока она не пристала ко мне еще с чем-нибудь. Но тут явилась бортпроводница и сказала, что на взлете это делать нельзя. Дура. К счастью, жена Дейва, видимо, не жаловала перелеты и с самого взлета уткнулась в его надежную грудь, решившись оторваться от нее минут через пятнадцать, что дало мне неплохую возможность наконец воспользоваться берушами и притвориться спящей. А это было нелегко, потому что мужчина слева от меня а) безбожно потел и б) шепотом читал Библию, но так громко, что я даже подумала, а не маньяк ли он. Просто фантастика.
Я приоткрыла один глаз, чтобы взглянуть на экран своего айпода, стараясь не открывать веки так, чтобы это было заметно, и пролистала список плейлистов. Алекс обещал загрузить туда не только Джастина Тимберлейка и саундтреки из «Сплетницы», чтобы настроить меня на Париж. Обнаружив список под названием «Приключения Энджел: миссия в Париже», я улыбнулась и постаралась не казаться слишком довольной, что у меня есть такой замечательный парень, который сделал из меня всеядное в плане музыки существо — воплощенный символ истинной любви. Я откинулась на спинку сиденья, чтобы проникнуться musique en frangais[15], но тут же распахнула глаза, не ожидая услышать голос Алекса.
«Привет, Энджел, вот я тут подсобрал тебе песенок, чтобы скрасить перелет. Хотя, по-моему, это меня надо успокаивать, да? Жаль, что мы не вместе летим, но я уверен, ты прекрасно доберешься. А, вот еще: я тут новую песню для тебя написал…»
Его тихий вкрадчивый голос затих, он покашлял, и зазвучала гитара. Я быстро закрыла глаза, не желая, чтобы Миссис Дейв Номер Два испортила этот момент. Хотя ей бы не удалось. Я почувствовала, как горят щеки, внутри все завязывается в узел, а сердце колотится. У меня было такое ощущение, что я падаю в никуда (в хорошем смысле). То же чувство возникает, когда я утром открываю глаза и вижу лицо Алекса. И когда выхожу в метро из вагона и замечаю, что он уже ждет меня. И когда я знаю, что он в радиусе трех шагов от меня. В самом деле — зачем я делаю из мухи слона? Он славный парень. Мой бывший вот не стал бы звать меня с собой в Париж. Хотя свою любовницу пригласил бы — но это ничего не меняет.
Пора все-таки перебираться к Алексу.
Я почувствовала себя так, словно только сейчас кому-то наверху пришло в голову наконец огреть меня обухом. Конечно же, я должна житье ним, я ведь люблю его. Все во мне кипело от восторга — ура, мы будем жить вместе! А сообщить ему это можно прямо в его день рождения. Такая новость спасет ситуацию, если ему не понравятся часы, которые я купила ему в подарок.
Оставшаяся часть пути прошла спокойно: я боролась со сном, парочка лапала друг друга и только изредка гладила меня по бедру (надеюсь, случайно), а мой религиозный друг прочел целых две книги Ветхого Завета, и вот наконец принесли завтрак. Зевая и потягиваясь, насколько позволяло сиденье, я поерзала в кресле и соскребла свои кудрявые волосы с лица назад. После длинного перелета я выглядела не лучшим образом. Поверх голов в иллюминаторе мне была видна земля. Я умяла ужасно сухое печенье, которое могло бы носить гордый титул «Самое жесткое на свете», и откинулась на спинку сиденья. Мне вдруг ужасно захотелось почувствовать под ногами твердую почву.
— О, наконец-то проснулась, соня!
Боже…
— А уже думала, придется оставить тебя в самолете, — сказала миссис Дейв, весело, но больно ткнув меня в плечо. — Значит, встречаешься со своим парнем в Париже?
— М-м, э-э, ну да, — сказала я, пытаясь накрасить глаза тушью и не попасть в глаз.
— А, ну здорово, — сказала она, пристегивая ремень и пристраивая голову на плече Дейва. — Кто знает, может, он сделает предложение.
То, что произошло дальше, было сделано ненамеренно. Я правда не хотела, красясь, заехать в лицо своему соседу библиофилу и тем самым спровоцировать его пролить себе на брюки раскаленный кофе.
— Святая Мария Матерь Божия!
Ой. А ведь удалось почти до конца долететь без приключений. Я видела достаточно эпизодов «Друзей», чтобы знать, что вытирание его промежности салфетками ничего не даст, поэтому пробормотала извинения, откинулась на спину и закрыла глаза. Если это самое худшее, что произойдет на моем пути в Париж, буду очень рада.
— Что значит — мой багаж пришлось «уничтожить»?
Я стояла в зале выдачи багажа аэропорта имени Шарля де Голля, слушая офицера с донельзя постным лицом, который в четвертый раз повторял одно и то же.
— Мадам Кларк, я уже сказал, — он вздохнул, — что ваш багаж не прошел наш контроль безопасности и был уничтожен. Вам должны были сообщить об этом в JFK. В принципе вы вообще не должны были никуда лететь в таком случае.
— Что значит «уничтожен»? — Я потерла виски и несколько раз моргнула, стараясь окончательно проснуться. — И, знаете ли, я мадемуазель.
— Пардон, мадемуазель. Уничтожен. Его нет.
Я стала отчаянно рыться в своей сумке, чтобы посмотреть, что у меня осталось. Солнечные очки, бальзам для губ, две помады, телефон, фотоаппарат, бумажник, паспорт, ноутбук, «Ю-Эс уикли»[16]. По крайней мере не придется читать всякий учебный материал. Слава Богу.
