Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 28
Алексей заиграл с удвоенной скоростью, отчаянно пытаясьразглядеть сумочку между хаотично мечущимися фигурами. Кажется, она всё ещевисела на спинке.
Вдруг его лихорадочный взгляд упал на круглое лицо Любы,которая танцевала с официантом-Дракулой, но смотрела на пианиста. Кажется,девушка что-то почувствовала – в ее глазах читался вопрос: что с вами?
Она высвободилась. Приплясывая, поднялась на сцену.
– Вы больше не хотите? – шепнула она.
Встала рядом, тоже ударила по клавишам, и с полминуты онииграли в четыре руки. Потом Романов поднялся со стула, благодарно сжал Любелокоть и спрыгнул вниз. Никто из танцующих не обратил на это внимания, ведьмузыка не прервалась.
Слава тебе, Господи! Сумочка никуда не делась.
Он с облегчением опустился на стул, где прежде сидела Алина.Оглядевшись (никто на него не смотрел), потрогал ридиюкль.
И вздрогнул.
Пластины за подкладкой не было!
Позабыв об осторожности, Романов стал шарить в сумочке,прощупал каждый дюйм.
Снимок пропал…
Опешив, прапорщик стал озираться по сторонам.
Да что толку? Фотопластину мог взять любой из этойбеснующейся нечисти!
Он вскочил на ноги. Со сцены спускалась Шахова. Вид у неебыл довольный, даже блаженный. Она с веселым удивлением разглядывала зал, какесли бы лишь теперь услышала музыку и заметила, что начались танцы. Махнулакому-то рукой, грациозно закачалась в рваном ритме рэгтайма.
Надо хотя бы не упустить человека в алых перчатках!
Расталкивая эпатистов, Алексей протиснулся к сцене, где Любауже по второму заходу отбарабанивала электрическую мелодию.
Проскользнул за кулисы.
Увидел складское помещение с высоченным потолком, всезаставленное огромными дощатыми ящиками, в которых, вероятно, хранились так ине проданные фирмой «Бекер» музыкальные инструменты. Театрального реквизита тутбыло немного: пара гипсовых колонн, несколько ширм, пианино с горящими вканделябрах свечами, на стульях – скрипка, труба, фагот.
И ни души.
Таинственный собеседник Шаховой мог удалиться в любомнаправлении: выйти направо, в коридор, или нырнуть в один из проходов междуящиками, которые образовывали нечто вроде обширного лабиринта…
Катастрофа, сказал себе убитый Романов.
SOS!
Что делать?
Полуосвещенная раздевалка клуба. По летнему времениотделение с вешалками закрыто длинной занавеской. За деревянной перегородкойнет гардеробщика. В углу на столике телефонный аппарат-таксометр. Видны дверитуалетных комнат. Запах сигарного дыма.
Два коридора: один ведет к выходу, оттуда тянет сквозняком;по другому коридору можно пройти в зал. Там играет фортепьяно – уже не рэгтайм,а модный танец «ванстеп». Шорох ног, голоса, смех.
Романов бросил в прорезь пятиалтынный, назвал телефоннойбарышне номер. Соединили почти сразу.
– Лавр, это я. Дело плохо. Я виноват, провалил дело.Погнался за двумя зайцами.
Он говорил короткими фразами, все время оглядываясь, не идетли кто-нибудь.
– Громче и яснее, – потребовал ротмистр. – Ятебя почти не слышу.
– Не могу громче.
– Что пластина?
– Похищена.
– Кем?
– Не видел… Там сидели трое: поэт Селен, мим Аспид итанцовщица Люба. Не обязательно они, но им сделать это было проще.
– Как они выглядят?
Алексей в нескольких словах описал соседей по столу. Как раззаканчивал про декламатора («неестественно длинное лицо, темные волосы доплеч…»), когда из зала вышел сам Селен.
– Черт знает что! – пожаловался он. –Единственное приличное место в городе, и то превратили в какой-то дансинг! Невернусь, пока не прекратится этот обезьяний шабаш. Спички есть?
Получив коробок, вышел на улицу.
– …Не устроить ли облаву, пока публика неразбрелась? – спросил Романов, проводив декадента взглядом. – Всехвзять, обыскать…
– Нет, не годится. Перепрятать пластину – дело однойминуты.
Да Алексей и сам знал, что идея не ахти – предложил сотчаяния.
– Что же делать, Лавр?
Князь похмыкал в трубку, помычал:
– М-м-м… Ну вот что. Не убивайся, всякое бывает. Яприму меры. Авось, поправим дело. А ты паси свою фифу и больше ни на что неотвлекайся. Доведи ее до дома, сдай горничной и дуй к нам сюда.
– Ясно…
Деревянная перегородка упиралась в стену, на которой виселозеркало. Разговаривая с ротмистром, Алеша несколько раз механически посматривалв ту сторону. И вдруг, удивившись, сообразил, что не отражается в мерцающейповерхности. В привидение он превратился, что ли? Поневоле покосился на пол –да нет, тень вроде отбрасывается. Еще раз поднял глаза на зеркало и толькотеперь рассмотрел, что оно кривое, как и все остальные в этом кривом королевстве.К тому же волнистая поверхность немного скошена и отражает не перегородку ителефонный столик, а неосвещенное пространство за шторой.
Что-то там, в темноте, шевельнулось. Что-то черное с белым.
Оказывается, у вешалок всё это время находился кто-то изпосетителей или служителей! И разумеется, слышал каждое слово! В том числе прооблаву… Неудивительно, что затих и затаился. Понял: телефонирует секретныйагент.
Этого еще не хватало! Мало того, что опозорился, упустивпластину, так теперь еще и разоблачен? Случайный свидетель непременноразболтает всем, что в кабаре затесался ряженый филер!
Скрипнув зубами, прапорщик хотел перепрыгнуть через барьер,чтобы взять черно-белого за шиворот и под страхом ареста, тюрьмы, мордобоя –чего угодно – заставить его проглотить язык, да вдруг сообразил: зеркало-токривое. Если сам он видит лишь расплывчатое пятно, так и человек, находящийсяпо ту сторону, может разглядеть только нечто бесформенно-желтое. Занавескасплошная, ткань плотная – подглядеть невозможно.
Скорее, пока не поздно, прапорщик шмыгнул по коридору в зали затерялся среди танцующих.
Козловский неспроста выбрал для помощника именно желтуюблузу. Многие из эпатистов отдавали предпочтение цвету лунного диска. Не так-топросто будет неизвестному определить, кто именно из «желтых» разговаривал потелефону.
Алексей сел рядом с Алиной, закинул ногу на ногу.
– Какой-то обезьяний шабаш. – Он кивнул натанцующих. – «Ванстеп» – фи! Не думал, что вашим нравится вульгарнаямузыка.
Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 28
