Меня снабдили таблетками, презервативами и массой полезной информации. Я сказала Дагу, что мне надо выждать, когда у меня пройдут «критические дни», и только потом начать принимать таблетки, а затем ждать еще целых два месяца, прежде чем мы сможем…
Короче, с марта до конца мая мы старались не проводить вдвоем слишком много времени. (Конечно, я имела представление об альтернативе половому акту, но это было настолько стыдно для меня, что не посмела сказать об этом Дагу.)
Затем Даг спросил меня, не хочу ли я пообедать с ним в каком-нибудь хорошем ресторане. Я улыбнулась, потому что поняла — он считал дни. Я была на таблетках полных два месяца.
Однако в тот вечер мы не смогли попасть ни в одно из наших привычных мест. Мой дом был полон людей, дом Дага тоже.
Кто-то одолжил мне ключ от школьной аудитории, куда мы обычно проникали, чтобы спрятаться в кладовке за сценой. Покатавшись по городу, после обеда мы оказались на школьной парковке. Нас не засекла ни одна патрульная полицейская машина.
На заднем школьном дворе мы выпили пива. Не целовались, а просто пили пиво и разговаривали бог знает о чем. А затем Даг сказал, что уже десять часов, и я поняла, что время настало. Поэтому согласилась:
— Хорошо.
— Можем расположиться на заднем сиденье, — сказал он. — Я захватил с собой одеяло.
Мы перебрались назад, опустили сиденье и лежали рядом, целуясь. Даже в такой момент он не тронул мою грудь. Всего лишь спросил:
— Хочешь попробовать?
— Да, — ответила я и сняла колготки и трусы.
Он расстегнул на джинсах молнию. Должна сказать, я была очень возбуждена, ведь раньше Даг никогда не терял над собой контроль. Мы сбросили одежду, затем он взгромоздился на меня, поцеловал, и я, почувствовав, как он тыкается в меня, сама направила его твердь куда надо.
— Ой! — воскликнула я, когда он ринулся в атаку.
— С тобой все в порядке? — тяжело дыша, спросил он.
— Больно, — захныкала я.
Не знаю, что нашло на Дага, потому что он, вместо того чтобы слезть с меня, крепко обхватил меня руками и сделал толчок со всей силы. Я снова заорала, а он, не обращая внимания на мой крик, внезапно преодолел сопротивление и оказался внутри меня. Мы оба застыли, не веря тому, что произошло. Затем он двинулся вперед, уже не встречая преград.
К тому времени как я уехала в Лос-Анджелес, а Даг в Амхерст, мы чувствовали себя сексуальными партнерами, хотя, надо сказать, он так и не научился эротическому стимулированию. Поэтому, когда мы вместе проводили Рождество и он попросил меня сесть верхом на него, я сразу поняла, что он с кем-то переспал. Ничего не сказав ему, я, вернувшись в Калифорнию, решила, что вправе встречаться с кем хочу.
В Ла-Ла-ленде я пользовалась большим успехом. Моей соседкой по комнате была дочь продюсера, фильм которого принес ему сотни миллионов долларов (одним словом, она не дочь почтальона), и ее семья просто обожала меня, потому что в отличие от Морнинг[3](клянусь, ее именно так и звали; можно себе такое вообразить?) я умела вести себя прилично. Короче говоря, вскоре я стала вхожа в богатое общество. И однако, я не позволяла себе ничего большего, чем поцелуи. Я ничего не пила, кроме пива, отказывалась употреблять кокаин, говоря: «Наверное, вы шутите?»
Мою мать медалью за это надо наградить. Она правильно меня воспитала.
На весенние каникулы я поехала в Миссури, чтобы встретиться с Дагом — на полпути от нас обоих. И Даг отметил, что я очень изменилась. Я сказала, что изменилась не я, а он. Он стал упрямым ослом, твердила я, хотя он скорее стал более уверенным в себе, даже самоуверенным, и это мне совсем не нравилось. Мы провели вместе пять дней, в основном в постели, хотя он меня не слишком беспокоил, И все же я любила Дага. Я доверяла ему, и мы весело провели время. Но его отношение ко мне говорило, что ему хотелось поскорее расправить крылья — одним словом, стать мужчиной.
Когда в мае я вернулась домой, меня ждало письмо, в котором Даг сообщал, что не хочет больше продолжать наши отношения.
Я была в шоке.
За лето мы увиделись всего раз, и то случайно, в доме одного из его приятелей. Мы выпили с ним слишком много пива и переспали. Затем я пришла в себя, ударила его, схватила свою одежду и убежала. Не виделись мы целых девять лет.
Я увидела огни машины Дага, выезжавшей из-за угла, и Скотти снова вскочил и залаял. Держа Скотти за ошейник, я открыла дверь. Даг вышел из машины и перекинул через плечо свою дорожную сумку. Гравий хрустел у него под ногами.
— Привет, — сказала я.
— Привет, — ответил он голосом, лишенным эмоций.
— В чем дело? — спросила я.
Он вошел в дверь и со стуком сбросил сумку на пол.
— Не хочу, чтобы ты стала богатой и знаменитой, да еще бросила меня.
— О, Даг! — рассмеялась я, обнимая его.
До меня доходили слухи о Даге. Он окончил колледж Амхерса и поступил в Бостонский университет на юридический факультет, а затем женился на девушке, которая окончила Гарвард и стала экономистом. Завершив образование, он стал работать на престижной бостонской фирме, специализирующейся на корпоративных банкротствах. Мне говорили, что Даг и его жена — блестящая пара и быстро продвигаются по служебной лестнице в Бостоне. В это время я сидела у постели плачущей матери, которая подвергалась химиотерапии, поэтому доходившие до меня новости о нем никоим образом не производили на меня впечатления. Я чувствовала себя одинокой и злилась, что другие люди могут жить собственной жизнью, тем более счастливо.
А затем у нас должна была состояться встреча в честь десятилетия окончания школы. Мне сказали, что Даг не приедет, поэтому я решила пойти повидаться с однокашниками. Первый, кого я встретила, была Сьюзи. Она была замужем и жила в Чешире. Ее фарфоровое личико поблекло, вне всякого сомнения, из-за троих детей, которых она успела нарожать.
— Хочешь сказать, Салли, что ничего не слышала?
— О чем ты?
— Жена Дага ушла от него, — прошептала она. И здесь ее глаза вспыхнули от восторга. — Она сбежала с биржевым маклером.
Не знаю почему, но это не удивило меня. У меня в голове вертелся только один вопрос: садилась ли его жена верхом на него в постели?
— У них есть дети? — спросила я.
— Нет.
И тут я осознала, что глубоко в душе давно уже простила ему все его грехи.
Мир за пределами Каслфорда весьма разнообразен.
— Я люблю тебя, — прошептал Даг мне в ухо.
И мы направились в спальню.
Глава 7
— Ты не можешь взять завтра выходной, и все тут, — сказал Алфред Ройс-младший, поворачиваясь к своему компьютеру и давая тем самым понять, что я должна покинуть его кабинет.
