Но несмотря на это, говорит Хэн Цзи, ос-си часто спотыкаются, из-за этого разбивают себе ноги и хромают. Хэн Цзи все это прекрасно знает, потому что сам ос-си и хорошо в этом разбирается. Он тоже хромает, но скорее потому, говорит он, что в последнюю зиму отморозил кончики пальцев.
Вес-си же, напротив, не хромают. Они носят длинные плащи (а ос-си большей частью ходят в коротких, любимого ими цвета сливы). При них всегда маленькие плоские сумки, в которых они, по словам моего друга Хэн Цзи, носят пачки денег, с помощью которых скупают те самые дома, которые еще не рухнули.
Либицзин, как утверждает друг Хэн Цзи, еще пять лет тому назад представлял собой мусорную кучу. Как, впрочем, и все остальные города в Красной провинции. Ежедневно, к вящей потехе тех, кто там не жил, дома падали один за другим. Но у весельчаков смех быстро иссякал, когда начинали рушиться и их дома.
— Если ты, — сказал Хэн Цзи и завернулся в свое, к сожалению, не слишком чистое одеяло, — глянешь за дома, которые вес-си уже покрыли золотой гонтиной, то еще сможешь увидеть ту мусорную кучу, которой был Либицзин.
— Я ее видел, — сказал я. — А где был ты?
— В тюрьме, — ответил он.
— Вот как, — сказал я. — И почему же?
— Потому что я рассказал анекдот про Хо Нэйге.
— А почему тюрьмы не рухнули? Хэн Цзи засмеялся:
— Есть простофили, которые говорят: у нас — он имел в виду Красную провинцию до Великого Объединения — не все было плохо, — он еще раз засмеялся, — и это верно: у нас были самые лучшие в мире тюремные стены. И нашим задам нет равных: столько они отсидели.
Либицзин большой город. Как же я смогу найти в этом хаосе выдержавшего государственный экзамен ученого, чья фамилия звучит как Ши-ми?
Тебе следует знать, что фамилия Ши-ми здесь такая же распространенная, как у нас Ли. Но даже если бы моего друга и выдержавшего государственный экзамен ученого звали и не Ши-ми, а, например, «Покрытая разноцветными красками волосатая собака», найти его было бы не легче. Но я в мире большеносых не новичок. Я знаю, как себе помочь — так я считал.
Однако не спешить!
Передвижная железная труба, ехавшая через горы и долины с перехватывающей дыхание скоростью, внезапно остановилась. Всегда именно так: ты ударяешься о стену, твой багаж падает с полки тебе на голову — оказывается, ты, если тебе повезло, прибыл туда, куда намеревался. Передвижная железная труба проскользнула в пещеру, в которой уже пыхтели многочисленные подобные железные трубы и взад-вперед бегали орущие большеносые. Многие из них тащили за собой маленьких детей или четырехугольные мешки для вещей, или то и другое вместе. Снаружи пещера выглядела как дворец. Пещера в Либицзине, сказал мне Хэн Цзи, — самая большая в стране большеносых. В пещере расхаживали разодетые мандарины низшего ранга, командовавшие железными трубами, а некоторые из этих разодетых сидели в домике внутри пещеры, на котором было написано «Информация».
Будучи человеком опытным, я тоже навел справку. Я прекрасно знал, что спрашивать о знаменитом, выдержавшем государственный экзамен ученом лишено шансов на успех. Я спросил лишь о местонахождении Всегородского собрания ученых и узнал — правда, после первоначального недоразумения, основанного на незнакомой мне разновидности языка большеносых — что эта организация находится недалеко от Пещеры железных труб.
Я отправился туда. Меня удивляло, что улицы совершенно пусты. Над булыжными мостовыми стояла пугающая тишина. Воняло чем-то странным. Но по крайней мере дождя не было.
Я шел в направлении, которое мне указал один из тех любезных разодетых людей. На улицах почти не было повозок Ma-шин, обычно тысячами угрожавших жизни и делавшей ее небезопасной. Я не мог уяснить для себя ситуацию и сказал сам себе, что привычки большеносых непостижимы. То они выбегают из домов, то сидят внутри. Но и без объяснения, которое мне впоследствии дал мой новый друг Хэн Цзи, я понял, что здесь в Либицзине следует крайне осторожно ходить вдоль домов и не очень сильно наступать ногами на тротуар — иначе кусок стены может свалиться на голову. Я же шел по середине улицы. Это было возможно, потому что не было видно ни одной повозки Ma-шин. Так я добрался до здания Всегородского собрания ученых. Это только так говорится: до здания. Это было целое скопление зданий, одно из которых высилось до самого неба — так высоко… Я запрокинул голову назад, чтобы увидеть его вершину, голова закружилась, и я упал. По счастью на маленькую травяную площадку. Ну ладно. Я с трудом поднялся и вошел в близлежащее здание через ворота, показавшиеся мне главным входом. Здесь тоже никого не было. Я долго блуждал по дворам и проходам, пока, наконец, не нашел одного выдержавшего государственный экзамен ученого, в руках которого была метла. Ты должен знать: в таком Всегородском собрании ученых любая ученость почитаема. Здесь происходят совершенно невероятные вещи. Существуют ученые, которые изучают, как выглядит бог, а другие изучают, из чего состоит коровье молоко. Я же сказал, отвесив одну седьмую поклона:
— О благородный старец, постигнувший премудрость всей метловой учености, будут ли цветы твоего великодушия столь благосклонны ко мне, что мне позволено будет узнать — хотя я этого совершенно недостоин — не смогу ли я здесь где-нибудь найти выдержавшего государственный экзамен ученого по имени Ши-ми?
На это он сказал только: «Чего?» и посмотрел на меня так, будто у меня было два носа.
Я начал осознавать, что в случае человека с метлой речь скорее всего идет об ученом низшего ранга, и поэтому повторил свой вопрос в более простой форме.
На что он ответил: «Не-а» и, отвернувшись от меня, продолжал мести двор.
Итак, это был явно не ученый, а скорее всего слуга. Я вынул из сумки монету не слишком большого достоинства, протянул ее ему и еще раз кратко задал вопрос.
После многочисленных переспросов и недоразумений я, наконец, понял, что он мне ответил: во-первых, здесь есть семь выдержавших государственный экзамен ученых по имени Ши-ми; во-вторых, сегодня в доме никого нет, потому что сегодня один из самых главных праздников (Ага! Вот почему улицы пусты) и в-третьих, сейчас здесь вообще нет никого из выдержавших государственный экзамен ученых, потому как наступили каникулы, и все ученые уехали на далекий остров в море, который называется Ма-ёка.[25]
— Все? — удивился я.
— Ну да, — сказал он и засмеялся. — Один или два, может быть, в горах в Ти Лой[26]в снегу кувыркаются.
Что мне было делать? Я поплелся назад. Да: именно поплелся. Поездка в передвижной железной трубе меня порядком утомила. Я валился с ног. Было ясно, что деньги скоро закончатся. Следует ли мне дожидаться возвращения выдержавшего государственный экзамен господина ученого Ши-ми? И когда он вернется? Я еще раз обратился с вопросом к слуге с метлой. Он этого не знал.
