Старое пыльное павлинье перо раскачивалось в газовом свете, пока Мороженая Женщина выцарапывала им слова на куске тонкого пергамента:
Она остановилась, потрогала кончик пера и, опять склонив голову, продолжила царапать пергамент:
Глава 4,
в которой уклоняющийся самец переживает метаморфозу
2010 год
На трассе «нюанс» была в родной стихии. Она масляно мурчала, точно львица в течке, и не успел я оглянуться, как пролетел сто пятьдесят километров и оказался в трансцендентальном дорожном Лимбе. Нет ничего лучше пункта «А» позади и пункта «Б» впереди.
Па-люби ме-еня н'жней [Пел я.]
В-се мечты-ы сбыли-ись
Я твой да скаанчанья дней…[26]
Точняк.
Я включил радио. Шла одна из этих передач, где взрослым платят за удовольствие аргументировано полаяться. Снова обсуждали Кризис Рождаемости.
– Мне кажется, мы зашли в эволюционный тупик, – проповедовала серьезная женщина. Я представил ее: очки для чтения, длинные серьги, доктор гуманитарных наук, запах изо рта, брошь. – Мы достигли предела в научных познаниях, цивилизованности, гуманности…
Затем встрял парень из религиозных:
– Нет-нет-нет-нет-нет. Простите, простите. Ха-ха. Интересная идея, Сьюзан, тра-ля-ля, – болботал он, – но, при всем уважении к вам, картина абсолютно ясна. – Я нарисовал себе и его: воротник-стойка, зубные протезы, удобные трусы, дома – толстушка-жена ищет передачу, но не может отыскать нужную частоту. – Кризис начался, – толковал он. – потому что Господь разозлился на мир, как уже делал прежде. Тогда Он наслал Потоп, – здесь парень что-то процитировал, – и освободил бурные воды, и так далее, чтобы одни лишь кроткие наследовали Царство Его, тра-ля-ля-ля, и мы сами во всем виноваты.
– Разрешите мне вас перебить… – начала женщина-доктор с брошью, но парень вошел в раж:
– Не потому что мы такие всезнающие, цивилизованные, морально продвинутые и гуманные как вид, а как раз НАОБОРОТ. Мы не оценили все, что Он сделал для нас. Мы, здесь, в Британии. Вся наша некогда великая нация.
– Сьюзан? Не желаете на это возразить? – предложил ведущий. Этот – просто голос.
– Хочу. То, что мы пережили, вряд ли было потопом, – запротестовала серьезная женщина. – Разве это можно назвать настоящим потопом?! Воды выпало не больше пары дюймов!
Тут она права, подумал я. Набожные типы обожали именовать это Потопом – из-за дальнейших событий; впрочем, катастрофой их не назовешь. Канун Нового, 1999 года – не спорю, весьма апокалиптично. И все в это вцепились. Ну, может, прошел сильный ливень – не больше. «Токсичный грозовой фронт», как его тогда окрестили в Метеобюро. Операционную залило – в итоге, впрочем, ничего такого, с чем не справилась парочка «Санди Таймс».
– Хорошо. Но вы же не станете отрицать, что это переменило нашу жизнь, – продолжал ведущий. – Потоп, сильный ливень, назовите его как угодно, но с тех пор все стало по-другому.
– Никто этого и не отрицает, – возразил еще один мужчина – рассудительным, немного шамкающим голосом, каким говорят ученые по радио. – И я буду последним, кто заявит, будто внезапная стерильность человеческих яйцеклеток в Великобритании – не национальное бедствие. Однако явилось ли ее причиной наводнение в первую ночь Миллениума…
– Но профессор Хокинс, – вклинивается женщина. – Меня откровенно не интересуют причины проблемы. Меня интересует решение. Нельзя забывать, что, если бы не Государственный Банк Яйцеклеток, британцам уже грозило бы полное вымирание. Я говорю о том, что…
– Стоит ли впадать в пессимизм? – вступил ведущий. – Все-таки правительство утверждает, что фактически рост кривой рождаемости – вопрос времени. А пока запаса яйцеклеток хватит, чтобы удержаться на плаву, так что…
– В наших Банках нет достаточного количества домиллениумных яйцеклеток, чтобы справиться с очередями! – Женщина начинала заводиться. – Взгляните на факты. Ни одного естественного зачатия с 2000-го, с Нового года! Десять лет бесплодия! Нужно раздать ВСЕ яйцеклетки сейчас, чтобы девушки быстрее забеременели, и тогда…
– Большая ошибка, – возразил религиозный парень. – Если бы Господь хотел, чтоб мы хранили яйцеклетки, он бы создал нас с такой способностью. Именно за подобное научное вмешательство мы в первую очередь и наказаны.
– Наказаны! – взвизгивает женщина. – Вы считаете…
– Да, наказаны. Что, не нравится это слово? Боюсь, оно не очень политкорректно.
– Но вы не можете отрицать, что оно чрезмерно оценочное.
– Не могу. И не буду. Но что плохого в оценке? – скажу я. И, разрешите заметить, я не называю два дюйма воды «просто ливнем». Я говорю «потоп».
– Значит, по вашему мнению, Бог хочет, чтобы мы проиграли? Так, да? Вам и вам подобным интереснее наблюдать за нашим падением? Вам это нравится. У вас есть дети, верно? Наверняка мальчики. Будь у вас девочки, вы бы придерживались совершенно другого мнения. Когда я вижу, как моя дочь принимает гормоны, чтобы кормить грудью орангутанга, – сердце разрывается. Если уничтожить яйцеклетки, которые мы сдали в банк до Миллениума, вы убьете их последнюю надежду стать матерями. Не говоря уже о будущем Великобритании как нации.
– Господь знает, что делает, – самодовольно заявил мужчина с воротником-стойкой. – Я уверен, Он даст нам надежду, если мы проявим смирение. Как вы не понимаете? Это проверка! Испытание всем нам! И мы восстанем из праха нашей греховности, как Иисус воскрес на третий день!
Но такое вряд ли случится, и он это знал. Все знали. Я припомнил события, в ходе которых Спад Рождаемости официально превратился в кризис. Сначала, когда стало ясно, что мужская сперма не пострадала, только яйцеклетки, – пошла целая волна поспешных браков с «импортными» невестами. Несмотря на общественное негодование, женщины приехали сюда, здоровые, но через пару месяцев обнаружилось, что новым беременностям не суждено материализоваться. Природа выбросила джокер: похоже, яйцеклетки погибали, как только женщины пересекали таможню. Вся страна превратилась в зону, смертельную для яйцеклеток. Последовали быстрые разводы, и началась Утечка Спермы. Сфера туризма окончательно рухнула, и мы не успели глазом моргнуть, как превратились в лепрозорий третьего мира. Европа вливала миллионы евро в изучение механизма воспроизведения, но и ей не терпелось от нас избавиться.
