Он ухмыльнулся.
– Думаю, что некоторые просто не смогут с этим смириться.
Я вернулся в офис и рассказал об этих новостях Гарри. – Странновато и диковато, – сказал он, напяливая на шею такой ядовито-желтый галстук, что лимон отдыхает. – Свечи и цветы – ладно, еще куда ни шло: злоумышленнику нужно было чем-то украсить сцену. Но выкапывание из могилы – это уже несколько чересчур.
Зазвонил телефон, и я быстро схватил трубку. Это был Хембри.
– Женщина из мотеля по-прежнему остается загадкой, Карсон. Но я обнаружил один любопытный отпечаток из этой комнаты. Точно такой же три года назад сняли при подаче заявления на получение паспорта. Это Рубин Койл. Адвокат компании «Хамерле, Мелбайн и Payс». Глаза голубые, волосы каштановые. Сорок четыре года. Рост метр семьдесят восемь, вес около…
– Так ведь он объявлен в розыск. Полицией Мобила, кстати. Считается пропавшим без вести. Вы там, ребята, хоть иногда между собой общаетесь?
Глава 5
– Проклятые овощи, – прорычал детектив Джим Смитсон, разворачивая салфетку. Когда мы с Гарри вошли в его маленький кабинет с табличкой «Пропавшие без вести», он сидел, подперев одной рукой свой пухлый подбородок, а другой поднося ко рту некий бледный объект.
– Прости, Джим, не понял, – сказал я. – Овощи? Смитсон покачал головой, и складки на его шее затряслись.
– Все эта долбанная диета. Сырые овощи и фрукты, – горестно произнес он, возвращая предмет на салфетку. – Как бы вам понравилось просыпаться поутру рядом с вот этим?
– Картофель фри? – спросил я.
– Это кусочек пастернака, Райдер. Просто он уже немного потемнел. Я думаю, что это несвежий пастернак. Они почему-то не ставят на нем дату.
– Я этого не знал, – сказал я. – У меня никогда не было пастернака.
Смитсон уставился на жалкий ломтик.
– Вот этот единственный кусочек пастернака – весь мой ленч. Доктор сказал, чтобы я сбросил пятнадцать килограммов. Знаете, у меня же повышенный сахар.
– Мне очень жаль. – Это было все, что пришло мне в голову. Смитсон засопел, взял отточенный карандаш наколол пастернак, занес его над корзиной для бумаг и передернувшись от отвращения, бросил в мусор.
Тут заговорил Гарри:
– Джим, нехорошо оставлять себя без еды.
– Не беспокойся обо мне, Гарри, – ответил Смитсон. – У меня в ящике есть еще кольраби.
Он тяжело подвинулся на своем сиденье, и полиэстер на его мощном заду, вступив в единоборство с винилом стула, звонко заскрипел. Ему было за пятьдесят, он уже всей душой стремился на пенсию и дорабатывал оставшийся срок при содействии кого-нибудь из молодых детективов в отделе пропавших без вести. Смитсон уныло взглянул на Гарри.
– Вы, ребята, здесь по делу или просто пришли посмотреть, чем я питаюсь?
– Это ты делал для нас проверку относительно той женщины из мотеля и ничего не нашел, верно?
Он выкатил свои слезящиеся глаза.
– Ну да. Волосы темные и там, и там. Рост средний, вес средний.
– Возраст около пятидесяти. Ты это вводил?
– Черт, конечно, вводил. Может, по-вашему, мне еще нужно было в Ассоциацию пенсионеров позвонить?
– Возможно, ранее занималась тяжелым физическим трудом. Вероятно, на открытом воздухе, как я и указывал… Сельское хозяйство, может быть, строительство. Может, даже в море работала. У тебя все это есть?
– Ну да, ты мне все это рассказывал. Ничего такого среди пропавших не нашлось. – Смитсон отрыгнул и с несчастным видом застучал по своей клавиатуре. – Разве что еще раз проверить… Есть монашка, о которой сообщили с запозданием, но это аж в округе Чилтон. Есть морячка в самоволке, но ей девятнадцать. Есть с десяток сбежавших малолеток. Есть страховой агент, местная, зовут Бэй Минет. По описанию весит она сто тридцать килограммов…
– Здесь есть еще один аспект, – сказал Гарри. – Похоже, что среди сотен отпечатков пальцев, обнаруженных в номере мотеля с мертвой дамой, были и отпечатки мистера Рубина Койла. Мы только что выяснили, что он пропал без вести. Как давно он появился в твоем списке?
Смитсон открыл другое окно и, прищурившись, уставился на экран.
– Пять дней назад. Не появился ни на работе, ни дома. Сообщила об этом его помощница по юридической части, работающая неполный день, Лидия Барстоу. Она приходила сама, написала заявление.
Гарри нахмурился.
– Я не видел листка на этого Койла. Ты забыл разослать сообщения на него?
Смитсон что-то хрюкнул и, вытащив листок сообщения о пропаже человека, помахал им в воздухе.
– Я его разослал. Он, вероятно, похоронен где-то у тебя на столе, может быть, под пачкой твоих похвальных грамот.
Я схватил листок и направился к выходу. Смитсон тяжело вздохнул, полез в корзинку для бумаг, выудил оттуда свой пастернак и стряхнул с него прилипшую стружку от карандаша. Когда мы выходили из его комнаты, он, запрокинув голову, уже раскачивал им над своим ртом.
Офисы компании «Хамерле, Мелбайн и Раус» находились в пятиэтажной коричневой коробке со светоотражающими окнами неподалеку от государственного шоссе в аэропорт. Когда мы выезжали, шел дождь; но в Мобиле погода меняется так быстро, что мелочь в кармане пересчитать не успеешь, и теперь снова из-за облаков выглянуло солнце. Движение в сторону аэропорта было напряженным – сплошной поток озабоченного металла. Выхлопные газы, смешиваясь с влажными испарениями после дождя, образовывали в атмосфере такой ядовитый бульон, что мы поторопились заскочить в здание.
Двери лифта открылись на пятом этаже, и мы вышли в коридор, в котором царила мертвая тишина – как в похоронном бюро в полночь. Мы шли мимо дверей с табличками, гласившими, что за ними просиживают штаны бухгалтеры, оценщики или финансовые консультанты. Юридическая фирма находилась в самом конце, и выдержанная в тонком вкусе отделка офиса говорила о ее процветании: глянцевые обои с неясным цветочным орнаментом, бежевый ковер на полу, лампы с серыми абажурами, абстрактная офисная живопись в спокойных пастельных тонах; даже звучание трубы в популярной мелодии, служившей в качестве музыкального фона, было умиротворяюще приглушенным.
Мы представились в приемной пожилой секретарше. Через несколько мгновений из боковой двери появилась Лидия Барстоу. Ей было под пятьдесят, зеленые глаза, круглое лицо, небольшой нос, тонкие губы, волосы – что-то среднее между шатенкой и блондинкой. На ней были безвкусные коричневые юбка, и пиджак, желтовато-коричневая блузка, коричневые сандалии – а весь ее макияж сводился к губной помаде. Она вышла к нам, крепко обхватив себя руками, словно в комнате стоял жуткий холод.
Мы поинтересовались у мисс Барстоу, можно ли нам поговорить с ней в кабинете мистера Рубина Койла. Она кивнула, и, несмотря на весь ее скучный вид, мне показалось, что у нее глаза человека, в которого только что чуть не попала молния. Она провела нас по длинному коридору, где в своих кельях сидели юристы. Кабинет Койла находился в угловой части и выходил окнами на один из отделанных кирпичом микрорайонов в предместьях Мобила.
