Я вздохнул.
– Обычные психи?
Он хохотнул.
– Я поражаюсь твоему цинизму, Райдер. Это сознательные граждане со своими важными соображениями. Вот, например…
– Берти, у меня тут куча работы. Просто запиши их номера и…
В трубке послышался щелчок перевода вызова. Затем голос пожилой женщины, старавшейся перекричать телевизор.
– Алло? Меня кто-нибудь слышит? Это мужчина, который имеет дело с лунатиками? Это никакие не психопаты убили эту шлюху… искусительницу поразил карающий меч нашего Господа Всемогущего, вот как это было. В моей Библии прямо так и сказано…
Я положил трубку на стол и начал массировать виски. В прошлом месяце Гарри был звонок от одного мужчины, который сложил порядковые номера букв в словосочетании фторированная вода. Получилось 666. Звонившего поразило, что мы до сих пор не арестовали всех в департаменте водоснабжения.
Через минуту я поднес трубку к уху. Тишина. Я положил ее на аппарат, и он тут же зазвонил. Проклиная про себя Вогнела, я снова поднял трубку.
– Господи, сколько же вы будете держать граждан в неведении? – произнес довольно сильный мужской голос, но с явными признаками солидного возраста. – Расскажите мне о проститутке в номере мотеля, вы, чиновники, не выходящие из своих уютных кабинетов. В новостях я слышал про свечки. А как насчет искусства? Нашли вы что-нибудь в этом роде? Я не имею в виду изображения морских сюжетов на стенах, я говорю о чем-то более компактном: быть может, рисунок или картинка на холсте?
– Искусство? – Этим утром наши деревянные перегородки не выдерживали испытания на звукопроницаемость.
– Ис-кус-ство. Возможно, ты, братишка, о таком кое-что слышал – картины, цвет, форма.
Я закрыл глаза. Все это очень напоминало какой-то горячечный бред.
– Алло? Я знаю, что ты еще здесь, сынок Джимми, я слышу, как где-то рядом пердят твои друзья-копы. Это все от плохого питания, им поможет клетчатка.
Я постарался говорить официальным тоном:
– Нет, сэр. Я лично более часа обследовал там всю комнату. То же самое сделали и наши эксперты. Никаких произведений искусства обнаружено не было. Спасибо за ваш интерес…
– Час – это совсем немного. Вы абсолютно уверены?
– На сто процентов, сэр.
– Ну вот, ведь это же было совсем нетрудно сказать, – произнес мой собеседник, и связь прервалась.
Я положил трубку и вздохнул. В это время кто-то из моих коллег в другом конце комнаты шумно испортил воздух.
Гарри не знал, когда точно приедет, поэтому я направился к судебным экспертам. У них что-то булькало в мензурках. Из принтеров струились рулоны печатного текста. Мигали панели управления. И все вместе здесь пропахло хлоркой, сквозь которую пробивался слабый запах разложившегося мяса. Хембри находился в главной лаборатории у небольшой центрифуги. Он хлопнул ее сверху и извлек оттуда шариковую ручку. Я подумал, что ей пришлось подвергнуться жутким испытаниям.
Хембри сунул ручку в карман и подмигнул мне.
– Покрути уже пустую шариковую ручку десять секунд при трех G[7]и можешь еще целую неделю ею писать, Карсон.
Я радостно кивнул, будто с этого момента жизнь моя изменилась к лучшему.
– Есть что-нибудь по отпечаткам пальцев нашей мотельной дамы, Бри?
– Перефразируя старинную шутку, это была не дама, а моя Джейн Доу.[8]
– Ничего интересного?
– Ничего системного. Возможно, она только начинала свою карьеру. Я на прошлой неделе видел сюжет в новостях, так там люди лет пятидесяти-шестидесяти возвращаются в колледж просто для развлечения…
– Не отвлекайся, Бри. А какие-нибудь другие отпечатки?
– Есть еще целая куча, которую нужно обработать и проверить. Это будет недолго.
Хембри наклонился ко мне через длинную белую стойку всей своей костлявой фигурой и робко улыбнулся. Я знал эту его улыбку, и она всегда меня раздражала.
– Ты ждешь очередного вопроса, не так ли?
Он задергал бровями.
– Угу.
– Ты что-то нашел на свечках?
– Они обычные, такие можно найти где угодно. Прошлой ночью мы проводили исследование на сгорание. Похоже, что зажженные свечи догорали до конца часов за восемь-десять.
Робкая улыбка не сходила с его круглого лица. Значит, не та.
– А как насчет ювелирных изделий?
Хембри свистнул. Через несколько секунд появилась стройная молодая женщина, чуть меньше или чуть больше двадцати, у нее были оранжево-голубые волосы и неимоверное число проколов для всевозможного пирсинга. От него не пострадал только один участочек в верхней части уха, но, возможно, она берегла его для чего-то особенного, вроде рождественских украшений.
– Это Мелинда. Она проходит у нас практику в этом семестре. Мелинда, это Карсон Райдер. Хоть он у нашего мэра и лучший офицер этого года, причесывать волосы так и не научился.
– А мне нравится, – сказала Мелинда, разглядывая меня. – Панковское ретро при соответствующем лице выглядит круто.
– Да это не прическа, – хихикнул Хембри, – это он просто волосы так сушит – открывает в машине окно и сушит. Мелинда, расскажи детективу Райдеру про ювелирные украшения жертвы.
– Убогая дешевка. Штамповка, даже не литье. Качество действительно очень низкое.
– А символы эти, они что-нибудь означают? – спросил я.
– Тут мешанина. Что-то от готики – мечи, магические пятиугольники; кое-что уже ближе к нашим дням – колдовские символы. Между ними есть пересечения, но не много.
– Может, она совершала какое-то персонифицированное действо, вроде посланий у сатанистов?
– Если и так, то специального языка для этого она не знала.
Хембри отпустил нашего консультанта по орнаментам. Отходила она от нас как-то осторожно, и я подумал, что бы она еще могла себе проколоть.
– У вас остается еще один важный вопрос, Карсон, – предположил Хембри.
– Что за вещество, похожее по цвету на хну, было найдено в складках ее кожи?
– Точно, попал! Это серьезный вопрос, – ответил он. – А было это не что иное, Карсон, как красная глина.
– Обычная старая грязь? – Я задумался на мгновение. Теперь его шутка о зомби неожиданно приобретала смысл. – Так ты хотел сказать, что эта женщина, перед тем как попасть в мотель, была похоронена, а потом эксгумирована?
